Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Когда Мириам представляла, как Майерсон сидит дома за своим столом, потом спускается на кухню, чтобы приготовить себе перекусить, и, возможно, задерживается на мгновение перед фотографией в рамке, на которой изображены они с женой — молодые, жизнерадостные и улыбающиеся, она не придумывала все это. Она побывала в прекрасном викторианском доме Тео на Ноэль-роуд, проходила через переднюю в темный коридор со стенами, выкрашенными в модный оттенок пепла или камня, а, может, дыхания крота или мертвой рыбы. Она восхищалась картинами на стенах и лежавшим на старинном паркете персидским ковром, словно усыпанным драгоценными камнями. Книжные полки в гостиной стонали под тяжестью дорогих изданий в твердых переплетах. На столе в холле она с острой жалостью заметила фотографию в серебряной рамке, с которой улыбался темноволосый малыш.
Мириам работала в книжном магазине не более полугода, когда впервые увидела Майерсона: он прогуливался по тропинке со своей собакой, маленьким брехливым терьером. Он привязывал его на причале, пока просматривал книги. Майерсон и шеф Мириам Николас говорили о том, что продавалось хорошо, а что пылилось на полках, кто подвергался нападкам на страницах «Лондонского книжного обозрения» и кого номинировали на Букеровскую премию. Укрывшись за полками в тени, Мириам их незаметно подслушивала.
Она читала его книги, как и большинство людей. Его первый роман, опубликованный еще в середине девяностых, неплохо продавался и имел хорошие отзывы, а второй стал безусловным бестселлером. После этого его имя исчезло не только из списков бестселлеров, но и вообще из книжных магазинов, а вновь появилось в статье субботнего приложения, где рассказывалось о большом литературном успехе девяностых годов, разрушенном личной трагедией.
Мириам всегда считала его сочинения переоцененными. Однако и она, как оказалось, не была застрахована от перемены мнения о знаменитости после личного общения. Удивительно, как быстро люди начинают превозносить работы, когда их автор перестает быть абстрактной фигурой, самодовольной фотографией на обложке книги и становится обычным живым человеком с застенчивой улыбкой и дурно пахнущей собакой.
Однажды в среду утром в начале лета, примерно через полгода после первого посещения магазина, Майерсон появился в нем, когда Мириам была совсем одна. Как обычно, он привязал собаку, и Мириам принесла ей миску с водой. Он любезно поблагодарил ее, спросив, есть ли у них в продаже последний роман Иэна Рэнкина. После небольшой проверки Мириам сообщила, что он еще не вышел и должен появиться на следующей неделе, и предложила отложить для него экземпляр. Он принял предложение, и они разговорились. Мириам спросила, работает ли он над новой книгой, и он ответил, что работает и хочет попробовать силы в детективном жанре.
— В самом деле? — удивилась Мириам. — Никогда бы не подумала, что это ваше.
Усмехнувшись, Майерсон покачал головой.
— Ну-у… — сказал он, — вообще-то нет, но мне, похоже, пора как-то встряхнуться. — Это была правда: с тех пор, как он опубликовал что-то существенное, прошло более десяти лет. — Я подумал, что стоит попробовать себя в каком-нибудь другом жанре, — продолжил он и постучал себя по виску указательным пальцем. — Посмотрим, что из этого получится.
На следующей неделе, когда новый роман Рэнкина поступил в магазин, Мириам отложила для него один экземпляр. Только Тео за ним не пришел ни тогда, ни завтра, ни через день. У нее был его адрес — раньше ему присылали книги по почте, — и она точно знала, где он живет. Это было совсем недалеко от ее плавучего дома — менее чем в миле в другую сторону по каналу, — и она решила отнести ему книгу сама.
Она спрашивала себя, не будет ли ее приход расценен как вторжение, но, открыв дверь, он, казалось, искренне обрадовался.
— Это так мило с вашей стороны, — сказал он, приглашая ее войти. — А меня слегка выбила из колеи погода. — Выглядел он не важно: темные круги под глазами, белки вокруг зрачков пожелтели, лицо красное. В доме пахло дымом. — Это время года всегда на меня плохо действует, — добавил он хриплым голосом.
Он не стал вдаваться в подробности, и Мириам промолчала. Она неловко коснулась его руки, и он отстранился, смущенно улыбаясь. В начале знакомства с Тео Майерсоном Мириам чувствовала к нему необыкновенную нежность.
Они пили чай в маленьком дворике возле кухни и говорили о книгах. Было начало лета, вечера становились все длиннее, в воздухе стоял терпкий запах глицинии, где-то по радио тихо играла музыка. Откинувшись назад с закрытыми глазами, Мириам ощущала глубокую удовлетворенность и собственную избранность. Сидеть здесь, в одном из лучших лондонских садов прямо в центре города, и разговаривать на самые разные темы с выдающимся писателем! Она вдруг подумала, что перед ней открывается возможность расширить горизонты своей жизни, сделать ее гораздо богаче (в культурном смысле) и полнее. Не то чтобы ей представлялось нечто романтическое — только не с Тео. Мириам не была дурой. Она видела фотографии его жены и понимала, что во всем ей уступает. Но сейчас он сидел рядом и обращался с ней как с равной. Как друг. Когда в тот вечер она уходила, Тео тепло пожал ей руку.
— Заходите в любое время, — сказал он с улыбкой.
И по глупости она поверила ему на слово.
В следующий раз она пришла не с пустыми руками. Она принесла нечто, что, по ее мнению, могло их сблизить. Это была написанная ею книга, в которой рассказывалась ее собственная история. Над этими мемуарами она работала много лет, но показать их кому-нибудь ей не хватало смелости, поскольку Мириам никогда и никому не доверяла настолько, чтобы поделиться своей тайной. Так было до встречи с Майерсоном, настоящим писателем и человеком, которого тоже не отпускала пережитая им трагедия. Она выбрала его.
И совершила ошибку.
Она считала, что доверяет свою историю человеку чести, порядочному и благородному, тогда как на самом деле обнажила душу перед мошенником и хищником.
А казалось, что уже должна была научиться разбираться в людях.
Первого хищника, которого Мириам встретила в своей жизни, звали Джереми. Или коротко Джез. В одну душную июньскую пятницу его бледно-голубой «Вольво»-универсал остановился возле голосовавших на шоссе Мириам и ее подруги Лоррейн. Они путешествовали автостопом: в восьмидесятых годах это не было редкостью даже в Хартфордшире. Прогуляв последние два урока в школе, девушки отправились в город, чтобы потусоваться, спокойно покурить и примерить одежду, которую не могли себе позволить купить.
Когда машина остановилась, Лоррейн села на переднее сиденье, потому что… почему бы и нет? Она была стройнее и привлекательнее подруги (хотя, честно говоря, они обе не были красотками). И машина остановилась, конечно, ради нее. В общем, она заняла переднее сиденье, а Мириам устроилась сзади, за Лорри. Водитель поздоровался, назвал свое имя и спросил, как зовут их, но на Мириам не посмотрел ни разу.
Под ногами у Мириам грохотали пустые пивные банки и бутылка из-под виски. Джез и Лоррейн закурили, и у дыма от сигарет был какой-то странный запах, какой бывает у прокисшего молока. Мириам хотела выйти из машины, едва в ней очутилась. Она знала, что им не следовало в нее садиться, что это была плохая идея. Она уже открыла рот и хотела об этом сказать, но машина тронулась и начала быстро набирать скорость. Мириам даже хотела открыть дверь, надеясь, что это заставит Джеза затормозить, но потом решила, что он просто примет ее за сумасшедшую. Она опустила окно и вдохнула жаркий летний воздух.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
