Домой я возвращаюсь не поздно, но Женька уже дома. Я пахну электричкой и чужими прикосновениями. И мне не стыдно, странным образом? Просто хочется с себя смыть этот день и все. И снова забыть, я это очень хорошо умею.
- У тебя же встреча?- шепчу я, скидывая с плеча сумку, полную денег.
- Я вдруг почувствовал, что страшно хочу быть с тобой,- без тени улыбки отвечает мой Женька. И все мои сомнения испаряются, вытекают сквозь стыки напольной плитки.- Знаешь, это очень странно. У тебя так бывало, что непреодолимо тянуло к кому – то. Просто до одури?
- Постоянно,- улыбаюсь я, и впервые в жизни лгу своему любимому мужу,- к тебе.
Сегодня я вдруг почувствовала, что он не один на этом свете. Но это лишь маленький фантом, к которому меня толкнуло дурацкое провидение. Такого больше не повторится.
- Ты у меня единственный,- выдыхаю, растворяясь в объятиях счастья.
День девятый (19:00)
Мне не по себе. Стою возле сияющего огнями здания, сжимая в руке два входных билета и нерешительно мнусь. Может сбежать? Просто позорно смыться — это так легко. Я выгляжу нищим убогим, в сравнении с разряженным в пух и прах бомондом, прибывающим на выставку моей – чужой Лерки в машинах, стоимостью в Тадж Махал. Холодно. Душа заледенела, не оставив мне даже шанса на счастье. Вот уж не думал, что так бывает. Считал себя счастливчиком. Думал фортуна ко мне благоволит. Горько осознавать, что фатально ошибался.
Холодно. Кажется, что тело сковало ледяной коркой, из которой не выбраться. Словно в саркофаге.
И нерешительный шаг в сторону тяжелой двери не спасает. Я не согреюсь в этом пафосном доме.
- Марк, я не понимаю...
Родной голос. В груди начинает жечь. Свербит чувство узнавания. Она говорила так, таким тоном когда боялась, не знала, что делать. Моя Лера в смятении сейчас, и в этот раз не я в этом виновен.
- Сука. Ты должна быть послушной, детка. Я предупреждал. Ты ведь мне всем обязана. Всем. Из грязи тебя вытащил. Или хочешь, чтобы все знали, что делал с тобой твой папуля? Деточка, люди не любят несчастных убийц. Такие, как ты просто пугают нормальных человеков. Иди и улыбайся. Улыбайся Лера. Шоу должно продолжаться.
Звонкий шлепок. Словно ушат ледяной воды. Это пощечина, я знаю. Тихий всхлип. В груди разгорается пожар.
- Марк, не надо. Не сейчас. Я не могу появиться на публике с таким лицом. Да и Женечке, как объясню очередной синяк?- умоляюще шепчет Лера, а на меня обрушиваются воспоминания, от которых становится жарко.
-Ничего, наша дочь умная. Просто я скажу ей, что ее мама снова напилась? Ты же любишь выпить, да малыш? – вкрадчиво шепчет подонок.
- Да,- лепечет Лера. - Да.
Воспоминания начинают просачиваться в этот мир, как ядовитая патока, растекающаяся по не принимающей ее земле.
- Женя, не надо, -шептала Лерка, отползая от меня, нависающего над ней. Моя рука горела от пощечины, которую я залепил неверной жене. Что еще можно было ожидать от шлюхи? - это просто глупость. Я никогда не изменяла тебе.
Я ей тогда не поверил. Ослеп от ревности. Она ведь была моей. Собственническое чувство душило, раздирало злостью. Выкручивало суставы, лишая разума. Черный огромный джип из которого она появилась – мне до него было еще расти и расти. Я и в половину не был таким, как этот хищный мужик, подавший ей руку, помогая выбраться. Я вспомнил его. Все вспомнил сейчас. Зависть и унижение вот, что это было. И виновата была эта несчастная красавица, которая сейчас сжалась на клочке грязного снега. И Марк в этой вселенной не так галантен, как там, в другой реальности. Кулаки сжимаются до боли, до хруста в суставах. Делаю шаг вперед. Уже зная, что я снова проиграю. Я ведь и тогда проиграл, струсил, не смог простить именно этого своего бессилия. Выместил все на безответной жене. Такой же подонок, как этот хищник, расслабленно меня рассматривающий.
- Еще раз ее тронешь, я тебя закопаю.
Интересно, когда я успел стать настолько смелым? Делаю еще шаг из темноты, выступая в круг света, отбрасываемый уличным фонарем.
- Надо же, так этот бомж твой гость? - голос проникает во все уголки сознания. Моего, Лериного. А я смотрю на мою жену. МОЮ. Такую бледную, испуганную, и кажется схожу с ума. Она смотрела так на меня когда – то, в другой жизни. С таким же ужасом в синих омутах глаз. – Как же я сразу не понял, что вы не просто так встретились в парке. И как она тебе? Или ты только со мной бревно, дорогая? Правильно говорят, что человека из грязи можно вытащить. А грязь из человека нет.
- Извинись перед ней.
Мой зубовный скрежет наверное слышно на другом конце земли. Я задыхаюсь. Воздух со свистом покидает легкие. Дышать, главное не забывать делать судорожные вдохи. В груди горит мартеновская печь. Боль, боль, боль.
-Пошел на...
Я слепну от ярости. Смешно. Лерка всегда говорила, что решать спор кулаками последнее дело. И сейчас я чувствую себя мальчишкой, ввязавшимся в драку с более сильным соперником.
- Извинись, или...
- Или что? – лицо Марка в полумраке кажется маской, скрывающей рожу демона. Кривится в мерцающем свете фонаря, теряя привлекательность. Он выше меня почти на голову, тренированное тело напряжено.- Ты даже любовничка себе под стать подобрала, детка. Такая же дрянь и тряпка.
Слепнуть от ярости – это не просто оборот речи. Он меня провоцирует. Ждет. Играет.
- Я никогда не делюсь своими вещами,- оскал Марка уже не похож на улыбку. – И сейчас моя жена пойдет продавать своих чертовых «Снегирей». А ты беги, убогий. Потому что я дам тебе всего один шанс уйти отсюда целым и невредимым.
- А если я останусь?
Удар в солнечное сплетение заставляет меня согнуться от боли. Точный, выверенный. Марк мастер.
Я слышу тихий скулеж Леры. Она стонет, словно маленькая собачка, на одной ноте.
- Марк. Не надо. Прошу. Идем, скоро начнется торжественная часть. Я не знаю этого человека. Клянусь.
Делаю выпад, кулак врезается в каменное тело, не нанося ему никакого вреда.
Следующий удар получаю в грудь. Он такой силы, что меня опрокидывает на землю. Еще один удар. Третий, четвертый. Я умираю. Я это знаю. Писк в голове становится нескончаемым, непрерывным. Что-то врезается в мою грудь снова и снова. Раз – два три — удар. Раз – два –три – удар.
