Книга Цветок моей души - Вида Лагодина

— Что вы творите? Разве галерея — место для разборок личного характера, а?

— Олежек, — он посмотрел на свою избранницу так устрашающе, что та позеленела от волнения. — То есть Олег Викторович, мы обсуждали наш проект и…

— Вашим проектом является изучение личной жизни Богдана Егоровича и его помощника, да, Алена Игоревна?

— Н…нет, ничего подобного. — Заикаясь, ответила она.

— Отлично. Очень надеюсь, что впредь я не услышу от вас ничего подобного ни в стенах галереи, ни за ее пределами. А теперь можете идти.

Я развернулась, чтобы выйти, но он меня остановил.

— Василиса, останьтесь, пожалуйста. — Алена просканировала своим жгучим взглядом сначала Олега Викторовича, а затем меня, но, не дождавшись никакой реакции, кроме жеста рукой от нашего начальника в сторону двери. Оставшись наедине с Олегом Викторовичем, он предложил мне сесть, а затем сам опустился в свое кресло. — Как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, вот только…Алена. Она ни в чем не виновата. Боюсь, произошло недоразумение.

— Не стоит, Василиса, оправдывать Алену. К сожалению, я знаю, в чем ее проблема, но надеюсь, что вас это больше не коснется. — Он криво усмехнулся.

— Но…я не понимаю, почему она разозлилась из-за аукциона, я ведь сама ничего не поняла. Все это организовал Матвей.

— Не волнуйтесь. Просто делайте свое дело. До тех пор, пока не пройдет аукцион, вы можете не приходить в галерею. Выставка перенесена, что неплохо, учитывая, как сильно мы опаздывали со сроками подготовки.

— Хорошо. Тогда я зайду в кабинет за вещами, и… — тут я поняла, что не знаю, как связаться с Матвеем. — Простите… — я издала нервный смешок — вы случайно не знаете, как я могу связаться с Матвеем?

— Я уверен, что он сам вас найдет, как только в этом возникнет необходимость. — Ничего не понимая, я кивнула и направилась к выходу. — Олег Викторович, не знаю, имею ли я право говорить вам такие вещи, но…Алена, правда, не виновата. Разве в том, что поддалась приступу ярости. Она не плохая и очень вас любит.

— Я знаю это, но у всего есть границы. Кто-то должен был привести ее в себя. Ее словам нет оправдания, потому что она хотела вас задеть, и осознано сказала их.

— Что ж, возможно, вы правы. Еще раз спасибо. За все. — Мы пересеклись взглядами и одарили друг друга дружелюбными улыбками.

Покинув галерею, я решила немного прогуляться и обдумать все, что произошло со мной за последние сутки. Свежий воздух творил чудеса и уже через тридцать минут я почувствовала себя гораздо лучше, а к моменту возвращения домой я и вовсе смогла вернуть себе ту эйфорию, которую испытывала после прощания с Матвеем.

К своему удивлению, у подъезда дома я обнаружила Матвея, который сидел на лавочке, подставив свое лицо солнечным лучам. Половина его лица была скрыта солнцезащитными очками, а на губах играла легкая усмешка. Я подошла и остановилась напротив него, создавая тень, которая мгновенно упала на его лицо.

— Где ты была? — Не скрывая своего любопытства, спросил он, прекрасный в своей небрежности.

— В галерее. Потом немного прогулялась.

Сдвинув очки на лоб, он пристально посмотрел на меня.

— Надеюсь, перед этим ты хоть немного отдохнула.

— Нет. Мне не нужен отдых. Я прекрасно себя чувствую.

— Если так, тогда поехали в зал, где будет проходить аукцион. У нас много работы.

Без лишних вопросов я села в его машину, и мы поехали в зал, где грузчики выгружали картины и скульптуры, которые мы прямо сейчас фотографировали для каталога. Он будет разослан вместе с приглашениями и только одна картина станет эксклюзивным лотом, который ранее нигде не был представлен. Речь шла о картине «отношения в мире людей», которую я совсем недавно рассматривала в архиве.

Я была так увлечена составлением описания каждого лота, что не заметила, как на улице совсем стемнело.

— Вася, посиди чуть-чуть. — Матвей взял меня за руку и отвел в подсобное помещение, где стоял письменный стол и небольшой кожаный диван.

— Матвей, я почти закончила. Осталось всего три экспоната и на сегодня все.

— Пока не поешь, никуда не пойдешь! — Он перегородил мне путь к двери своей широкой спиной, скрещивая руки на груди.

— Хорошо, но еды здесь нет. — Я огляделась, опускаясь на диван.

В этот момент в дверь постучали и проснулась рука с бумажным пакетом того же ресторана, в котором еще совсем недавно Матвей брал для меня еду.

— Вот. — Он достал из пакета контейнер и передал мне столовые приборы.

Я подождала пока он сядет, а затем начала есть. Мой надзиратель удовлетворенно посмотрел на меня, а затем сам приступил к еде.

— Матвей, я кое-что спрошу, но ты честно ответишь мне, хорошо?

Он закашлялся, подавившись едой. Я открыла бутылку с водой и передала ее ему.

— Спасибо. — Сдавленным голосом поблагодарил он, продолжая кашлять. — Что ты хочешь узнать?

Я дожевала еду, закинула вилку в пустой контейнер и повернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Почему… — я поджала губы, не зная, как он отреагирует на мой вопрос. Я чувствовала себя так, словно лезу не в свое дело. — Почему в организации аукциона тебе помогаю я, а не Алена?

Он прочистил горло и закусил щеку изнутри, обдумывая мой вопрос.

— А разве это ни одно и то же? То есть я хочу сказать, что ты все ровно большую часть работы делаешь за свою подругу?

— Никогда такого не было! — Встала я на защиту Алены.

— Ладно мне, но ты хотя бы себе не ври. Ты уже даже не замечаешь, когда она пользуется твоей отзывчивостью. Думаешь, я не знаю, что ты делаешь за нее расстановку картин. Я не первый день знаю тебя, да и лично видел, что ты выполняешь за нее ее же работу. Сколько это длится? Месяц? Два? Год? — Я молчала, понимая, что он прав, но это еще больше злило меня. Я откинулась на спинку дивана, а Матвей тем временем продолжал есть. — Да и вообще, если бы не Олег, она бы и трех дней не продержалась. — Отшвырнул он вилку и сел в такую же позу, что и я.

— Мы дружим со школы. С тех самых пор, как Света забрала меня к себе после гибели моих родителей. Страшная авария. Я в тот момент была в детском загородном лагере. Мне было двенадцать. — Я нервно кусала губы. Воспоминания причиняли боль. — Хилый подросток, переживший настоящий шок и как следствие психологическую травму. Я ничего не ела, почти не спала и абсолютно ни с кем не говорила. Через какое-то время одноклассники почувствовали мою слабость и начали меня понемногу добивать. Аленка… — я грустно