дульными срезами второй башни. Ему даже показалось, что «Хаиме I» содрогнулся, и вот-вот из башни вылетят языки пламени — рванет снарядный погреб. Но нет, корабль шел как ни в чем не бывало, зенитные пушки продолжали вести столь же интенсивный огонь, к сожалению, безрезультативный, как и раньше. «Юнкерсы», откровенно издеваясь, проделали круг и полетели к побережью огромными ревущими «птеродактилями». Асарола только выдохнул, напряжение схлынуло. И спокойным голосом отдал приказ флаг-офицеру:
— Запросить о повреждениях!
Сеута
— Опять летят троицей! Пока кого-нибудь не собьем, не угомонятся! Крейсер ПВО нужен, вот только где его взять⁈
Асарола поморщился — потребовались неимоверные усилия, чтобы на буксирах отвести крейсер «Республика» из Кадиса в Эль-Ферроль. Такой же «фокус» проделали и франкисты в иной реальности, абсолютно не обращая внимания на любые действия республиканского флота, практически «запертого» в Средиземном море. Теперь было решено увести крейсер как можно быстрее — бомбардировщики «националистов» могли его атаковать в любой момент — до Кадиса полчаса полета, и нет ничего лучше, чем бомбить неподвижный корабль, превращавшийся в таком случае в большую мишень. А так за год корабль отремонтируют, и перевооружат на четыре спаренных установки 120 мм универсальных орудий, плюс набор из восьми спаренных 40 мм установок «бофорса», которые уже собственный завод сможет поставить. И утыкать «эрликонами» где только возможно — очень «зубастый» получится корабль, немногим уступающий британским крейсерам типа «Дидо», намного превосходящий крейсера ПВО типа «К».
— Мечтать не вредно, — пробормотал адмирал, разглядывая троицу «юнкерсов», что медленно приближались к республиканским линкорам. И перевел взгляд на «Дойчланд» — германский броненосец нагло маневрировал на кромке трехмильной полосы, всего в каких-то десяти кабельтовых, мешая открыть стрельбу по берегу. За ним как привязанный, словно пес рядом с хозяином, ходил небольшой миноносец под красным флагом, с черной свастикой в белом круге.
Испанцы тихо зверели от этой картины, но только громко ругались, на все лады поминая «ихос де путас», под которыми понимали Гитлера, Муссолини и Франко с Санхурхо.
— И ведь прекрасно понимает, скотина, что стрелять по нему не станем, тем более при англичанах. Но те хоть вежливые джентльмены, хотя тоже «сукины дети» по большому счету!
Действительно, на приличном отдалении к северу, маневрировал в море вышедший из Гибралтара отряд из тяжелого крейсера и двух эсминцев новой постройки. Обычный «вашингтонский» договорной корабль в десять тысяч тонн водоизмещения, со слабым бронированием, отчего такие получили наименование «картонных крейсеров». Зато у них «увесистое» вооружение из восьми 203 мм орудий — «графства» были очень серьезным противником, по их образцу испанцы строили свои «Канариас» и «Балеарес».
— Сорвет нам обстрел, да еще к нему «Адмирал Шеер» с «Лейпцигом» поспешают от Мелильи — обмен по радио постоянный идет! Ничего, как говорят русские — бог не выдаст, свинья не съест!
Асарола хотел выругаться, но вместо этого перекрестился, давая морякам пример. Те не обращали внимания на благочестие, а продолжали ругаться на все лады, проклиная германский броненосец, и не сводя настороженных глаз с приближающихся бомбардировщиков — все прекрасно знали что самолеты немецкие, и экипажи состоят из алеманос. Комендоры жаждали сбить хотя бы один самолет, но, к сожалению, пока успеха не было. Хотя, кто знает — если часто стрелять, может и получится. Все зависит от количества выпущенных снарядов, а там согласно одному философскому закону, в соответствии с диалектическими изменениями…
— Вот так вот — надо же, а ведь попали⁈
Адмирал не мог поверить собственным глазам — на идущем головным «юнкерсе» вспух белый клубок разрыва, и бомбардировщик резко пошел на снижение. Асарола ждал, что он рухнет камнем в море, но этого не произошло, самолет просто рухнул в море плашмя, как тарелка, исчезнув на несколько секунд в белопенных брызгах. Все произошло настолько быстро, что на германских кораблях сразу не сообразили, что случилось, и лишь спустя минуту миноносец развернулся и на полном ходу бросился к месту падения «юнкерса», который никак не хотел тонуть. В бинокль было хорошо видно, как из кабины выбралось несколько человек.
Отдать приказ адмирал просто не успел — сразу два эсминца бросились за пленными. Вскоре «Лепанто» заслонил своим корпусом вражеский самолет, который практически затонул — моряки хватали «утопающих», те никак не желали попадать в плен, ожидая выручки. Вот только второй эсминец «Хосе Луис Диес» буквально оттеснил германский миноносец в сторону, под угрозой тарана «Леопард» отвернул. В это время два оставшихся «юнкерса» отвернули с курса, сбросили бомбы в море, и устремились назад.
— Наши самолеты, сеньор альмиранте!
Асарола развернулся, в бинокль увидел четыре самолета — три больших «потеза» летели медленно, а вот сопровождавший их единственный «фьюри» устремился на перехват. Все правильно — атака была заранее согласована. И тут же последовал доклад:
— Мой адмирал, «Лепанто» захватил трех пленных — все они немцы!
Испанский бомбардировщик «потез 540». Из Франции было поставлено 49 таких самолетов, вдвое меньше чем советских СБ, и более тихоходных.
Республиканскую эскадру атакуют германские бомбардировщики в Гибралтарском проливе.
Глава 11
Сеута
— Поднять сигналы — «Ваш курс ведет к опасности»! «Немедленно покинуть испанские территориальные воды»! Дать радиограмму открытым текстом на все корабли эскадры, и англичане пусть ее прочитают — им полезно, они сейчас свидетели, не потерпевшие, — Асарола зло усмехнулся, понимая, чем могут обернуться его слова для будущего многих стран.
— «Германские самолеты бомбят корабли испанского флота, повредили бомбой линкор „Хаиме I“, один „юнкерс“ сбит, захвачены пленные пилоты — офицеры люфтваффе. Корабли кригсмарине в испанских территориальных водах, навели на нас пушки. Мы примем бой, если по нам откроют огонь! Они не пройдут!»
Последние слова дались с трудом, в них был условленный сигнал, который фактически отделял мир от войны. Но лучше пусть грянет бой сейчас, зато в безоблачном испанском небе никогда уже не будут летать самолеты легиона «Кондор», безнаказанно бомбящие испанские города, устроившие из страны огромный полигон.
Единственный способ удержать злобную собаку от укуса есть только один — выбить ей зубы превентивным ударом!
— Дать пристрелочные выстрелы по Сеуте — надеюсь, немецкий адмирал даже в своем истинно арийском высокомерии правильно воспримет такой намек! «Привет» в двенадцать дюймов!
На идущем в кильватере «Хаиме» носовая башня «выплюнула» длинный язык пламени — можно было представить ощущения экипажа «Дойчланда», когда над их головами, чуть выше мачт, пролетел снаряд в четыре центнера весом. «Привет» подействовал — на германском линкоре зашевелились обе башни главного калибра, а также все палубные установки 150 мм пушек, разворачиваясь в сторону республиканского линкора.
— Решили на нервах поиграть, только зря это — наглецов ведь осадить можно, и крепко, а то зарвались!
Опустив бинокль, фыркнул Арасола и повернулся к командиру линкора капитану де фрегата Маседе. Тот горящими как уголья глазами впился в германский корабль — пылкий народ испанцы, а тут зрелище намного красочней любой корриды, когда ты ее смотришь стоя на арене, а не на безопасной трибуне. А здоровенный бык уже наклонил башку, уставив острые рога, и начал бить копытом, демонстрируя готовность к мгновенной атаке — и расстояние всего в десять метров.
Интересные ощущения можно испытать, не правда ли, став невольным участником смертельно опасного представления⁈
— Начинайте пристрелку из носовой башни, сеньор капитан. Разверните все башни на борт — мы тоже умеем играть на нервах. Да, и поднимите сигнал германскому адмиралу — «Настоятельно приказываю немедленно покинуть наши территориальные воды во избежание случайных попаданий»! А следом еще один сигнал — «Мы ведем стрельбу по Сеуте, ваши наведенные на нас орудия следует понимать как прямую угрозу нападения»⁈ И пусть продублируют по радио — англичане выступают как свидетели!
Голос Асаролы чуть завибрировал, адмирал старался сохранить внешнее спокойствие. Он уже понял, что немцы не будут сражаться, а лишь проявляют обычную для нацистов нордическую наглость, причем крайне осторожно. У них еще нет никаких побед, не вкусили вкуса крови на своих клыках, и сами побаиваются «борзеть» — последнее слова всплыло само по себе, совершенно незнакомое, но адмирал мгновенно понял его смысл. Иначе бы не шли параллельной колонной столь безмятежно, имея расстояние
