меня.
Опираюсь бедром о детскую кроватку и на полкорпуса разворачиваюсь к жене. Азалия всё также внимательно меня изучает.
— Подбирала, конечно, но так и не определилась. Хотела с Адамом посоветоваться, но, как понимаешь, не вышло.
Имя её бывшего любовника проходит наждачной бумагой по моим нервам, разжигая кровь.
— Если для тебя это так важно, можешь позвонить ему и посоветоваться. Думаю, в свете сегодняшних событий он будет не против. И, возможно, даже рад.
Я действительно забыл тот факт, что это все мы питали глубокую неприязнь и даже больше к Шайбергу, а Лисичка его любила. Или любит до сих пор⁈
— А что сегодня случилось? — жена правильно улавливает мою мысль.
— Нас с тобой слили в прессу. Теперь главный вопрос дня: чей это ребёнок? Мой или Шайберга.
Я не хотел ей этого говорить, но понимаю, что завтра-послезавтра ей всё равно станет известно. К чему тянуть? Лучше заранее подготовиться.
— И что ты им ответил? — неожиданно спрашивает Азалия.
Её глаза уже наполнились паникой, а нижнюю губу она сейчас сгрызёт до основания.
— Я их всех послал на хуй, а там уже пусть сами отвечают на свои вопросы.
Она тихо охает и прикрывает рот ладошкой.
— У тебя теперь будут проблемы, — подводит итог, ион у неёстандартно неутешительный.
Проблема нашей семьи — это отсутствие веры жены в меня, непобедимого.
— Лисичка, проблемы теперь будут у них. Я уж постараюсь, — зловеще шлю мысленный привет всем моим недругам.
— Но как же… — Лия подрывается с постели и теперь путается в больничных тапочках и халате, что на ней, миниатюрной, висит как чехол от дирижабля.
Ужас! Надо привезти ей нормальные шмотки. И лучше всё новое, а то от её спортивного костюма салатового цвета меня тоже теперь тошнит.
Тихо, в два шага становлюсь рядом, точно зная, что сейчас буду ловить этот дёргающийся «чехол».
— Чёрт! — возмущённо фырчит Лия и начинает заваливаться на один бок.
Легко перехватываю за талию и прижимаю к себе. Лисичка несколько раз дёргается, пытаясь освободиться, но, понимая, что это, бля, конец, утихает и расслабляется.
— Болит где-нибудь? — тихо шепчу в растрёпанный пучок на её макушке, по пути вдыхая запах волос: облепиха и кокос, а ещё что-то больничное.
Девчонка взволнованно вздыхает несколько раз подряд, прежде чем мне ответить.
— Ну там.
Ясно. Там. Обнимаю чуть сильнее, понимая, что без её «рюкзака» спереди наши объятия становятся более волнующими. И мне это нравится. Смыкаю руки у неё на пояснице, чтобы те не вольничали.
Неважно, что твердит мой мозг, тело всё равно жаждет эту женщину.
— Сильно? — стараюсь сосредоточиться на страданиях Лисички, а не на воспоминаниях прошлых суток.
О сексе с ней весь ближайший месяц можно будет только мечтать, меня уже врач просветил. Вот прямо первым делом, будто я только трахаться и умею.
— Нет. Терпимо. Мне предлагали укол, но я отказалась.
Хмурюсь от мысли, что Лисичка страдает. С неё и так хватит, чтобы ещё и дальше мучиться, но вовремя вспоминаю и другую возможную причину её отказа.
— Из-за Чупы?
Она хмыкает на моё прозвище мне в грудь, но уже не злится.
— И это тоже. Не надо малышке лишних лекарств. Но в целом всё неплохо. Я, если честно, думала, что после такого ещё неделю не смогу ноги сдвинуть и ходить.
Я вообще не хочу лишний раз вспоминать тот кошмар. Только момент появления Чупакабры.
Прикрываю тяжёлые веки и ловлю дзен прямо стоя. Лисичка уютно сопит мне уже куда-то в подмышку, а её ладошки приятно греют мою поясницу, куда так робко пробрались.
Смешная она. Стесняется меня, хотя день назад громко стонала подо мной и сладко кончала.
В нашей с ней жизни всё странно — от знакомства до сегодняшнего дня. Я не знаю её, но, оказывается, этого и не требуется. Я просто нутром зверя чувствую своё.
— Андрей, а почему Чупа?
— Это ласковое от Чупакабры, — отвечаю без задней мысли, плавая на волнах сиропа и уже буквально засыпая.
Осознание сказанного действует как ушат ледяной воды за шиворот — бодрит охуеть как. Жду бурю и с сожалением ловлю последние секунды релакса.
Плечи Азалии начинают мелко дрожать и раздаются какие-то всхлипы, словно она задыхается. Вот это её от гнева плющит.
Морально готовлюсь отстоять раунд, но… ничего не происходит.
— Ой, нет! Не могу терпеть!
Азалия запрокидывает голову и громко смеётся, что слезинки собираются в уголках её глаз. Она их утирает и громко всхлипывает, пытаясь успокоиться, но едва смотрит на меня, снова начинает ржать.
А мне, сука, не смешно! Я тут сначала очковал из-за возможности огрести по харе, а теперь начинаю волноваться из-за психического здоровья жены. Сегодня в интернете читал статью о послеродовых депрессиях, а может, оно и так может возникать?
— Азалия, ты сейчас Чупсину разбудишь, а меня в шок вгонишь.
Она прикрывает рот ладошкой, но проклятый смех рвётся и через неё.
Это истерика. Возможно. Надо перезагрузиться.
Убираю сопротивляющуюся ладонь Лии и накрываю её рот своим. Выжидаю пару секунд, чтобы оценить состояние жены.
Смех вроде бы уменьшился, но и желания меня прикончить у неё не возникло. Она умиротворённо выдыхает прямо мне в рот и встаёт на цыпочки, подтягиваясь вверх.
Ну а я тоже не против поцелуя!
Глава 23
Азалия
Поцелуй сквозь слёзы смеха у меня впервые. И его нельзя с чем-то сравнить. Это просто надо прочувствовать.
Царёва вообще нельзя воспринимать на слух и взгляд. Он, как в известном сериале о паранормальном и загадочном, волшебным образом меняется от буки до самого обаятельного и привлекательного, но только для этого его надо прочувствовать.
И вообще, сегодня я поняла, что мой муж из типа людей, что мало говорят, но их поступки ярче и громче любых речей.
Андрей просто всегда рядом с тёплыми руками, что заботливо укрывают меня и дочь ночью, и какими-то потрясающими родными глазами, что не отпускают тебя ни на минуту.
Наша первая ночь в качестве родителей прошла на удивление славно. Мы даже относительно неплохо выспались, но моё волнение, что проснулось вместе со мной, никак не желало меня покидать.
— Андрей, а что будет дальше? — срывается с моих губ, когда он забирает сытую дочь с моих рук.
Я не смотрю ему в глаза и просто кручу в пальцах маленькую бутылочку из-под смеси, которую жадно слопала наша Чупсина. Молока у меня ещё толком нет, поэтому приходится подкармливать голодающего ребёнка.
— Дальше вы обе будете спать и набираться сил. После обеда привезут для обеих обновки, так что придётся оторвать свою попку
