он пропал, этот чёрный шар с его дурацким судом!..
- Всё. Приехали. Дальше пешком, а то на охрану нарвёмся.
Шаман остановил вездеход и заглушил двигатель.
Ночная тайга в «магическом зрении» напоминала парк аттракционов «три дэ» с развешенными повсюду фонариками.
- Сколько идти?
- Да заимки минут пятнадцать. Думаю, сначала туда прошвырнемся, а там посмотрим.
Я возражать не стал. До заимки, так до заимки…
Не знаю, имелись ли рядом хожие тропы, мы ими, в любом случае, не воспользовались. Продирались прямо сквозь чащу, петляли между деревьями, обходили колючие заросли, перепрыгивали через попадающиеся на пути выворотни и промоины.
Из-за «дорожных трудностей» я не сразу заметил, что с нами нет Лары. Удивительно, но всего за несколько дней я уже так привык к ней, что при её отсутствии сразу начинал ощущать дискомфорт. Сейчас это ощущение казалось особенно острым. Иду в опасное место, а с её стороны даже моральной поддержки нет. Ладно, предположим, она, действительно, рассердилась из-за «советов» шамана, но это же не повод, чтобы всё бросить и дуться где-нибудь в одиночестве. Да даже если она, к примеру, решила посторожить вездеход, могла хотя бы предупредить. А тут – бац! – и исчезла, словно её и не было. Ушла, так сказать, по-английски… тоже мне… придворная дама-хранительница… Типа, «я вся такая крутая», а того, кого ищем, под собственным носом не разглядела. Точнее, под полом…
- Слушай, а как ты к Анне Петровне в погреб попал?
- К Анне-то? – идущий первым шаман нырнул под очередную еловую лапу и показал жестом: пригнись.
- Ну да. Её дом вроде как под колпаком у полиции, да и сама она… ну, типа, доверенное лицо.
- Доверенное лицо? – усмехнулся попутчик. – Да. Они, наверное, так и считают. Но это уже их проблемы.
Он на какое-то время умолк, не то собираясь с мыслями, не то прикидывая, стоит ли продолжать. Я его не торопил. Был уверен, что разговор так или иначе продолжится.
- У Анны был сын. Два года назад он погиб. Его убили люди Черткова, по приказу Барина, но изобразили всё так, будто это несчастный случай. В полиции, естественно, всё подтвердили, следователь из района дело благополучно закрыл, а Анне потом даже материальную помощь назначили под видом благотворительности, соболезновали, слезы крокодиловы лили… суки…
На неуловимо короткий миг аура говорящего словно бы полыхнула огнём.
Я сделал вид, что ничего не заметил.
- Думают, что если она сегодня не слышит, не говорит, деньги от них принимает, то, значит, стала своей. Как бы не так! Анна всё помнит. Чувствует, что её сына убили, догадывается, кто, знает, что правда рано или поздно всплывёт, и вот тогда… Месть, брат Василий, это такое блюдо, его всегда подают холодным.
- Знаю.
- Ну, и отлично… Хотя кое-кому это до сих пор невдомёк…
Наш переход через ночной лес завершился внезапно. Мой проводник неожиданно замер и резко махнул рукой: ложись! Я без раздумий рухнул на покрытую мхом землю.
- Вон она, медвежья заимка, – пробормотал залегший рядом шаман.
Я с огромным трудом различил скрывающееся во тьме строение. Обычный бревенчатый дом, не слишком большой, довольно приземистый, городские обязательно обозвали бы его какой-нибудь «избой лесника». Или охотника, не суть важно…
- А вот это как раз то самое интересное, о чем говорили, – кивнул «Сашка» в другую сторону.
Вглядевшись, я удивленно присвистнул.
В свете Луны, за частоколом деревьев поблёскивала речная гладь. В воде, перегораживая почти полреки, стояло какое-то странное сооружение – как будто с десяток сараев поставили один на другой, а после просто перемешали их с какими-то балками, фермами и канатами.
- Что это?
- По диким степям Забайкалья, где золото моют в горах, – вместо ответа тихонько пропел шаман.
- Драга, – дошло до меня.
- Она самая, – ухмыльнулся попутчик. – Теперь-то понятно, откуда у Барина с Чёртом деньги, чтобы всех подкупать. Золотишко гадёныши моют.
- Это ведь незаконно, да?
- Законно, незаконно – от нужной бумажки зависит. Есть бумажка, значит, законно, нет – значит, на свой страх и риск. Но мне это по барабану. Они же, сволочи, весь водосток такой добычей поганят. Никакой рекультивации, всё – в отвал. Полная деградация поймы, да ещё, небось, ртутью всю долину загадили…
Рассуждения о столь «высоких материях» из уст простого шамана показались мне подозрительными. Интересно, откуда он этого понабрался?
- Откуда ты всё это знаешь?
- Семь лет на прииске. Вот откуда.
Понятно. А я уж было подумал…
- Помню, ты спрашивал, как я харвестеры утопил?
Честно сказать, не помню, чтобы я это спрашивал, но – ладно, спишем на обычную городскую рассеянность.
- Так вот. Сейчас ты увидишь, как это было.
Мой спутник неспешно поднялся, сделал два шага вперёд и положил левую руку на ствол устремленной в небо сосны. Примерно минуту он стоял неподвижно, как статуя, а его аура медленно наполнялась зелёным. Когда в «магическом коконе» почти не осталось иных оттенков, шаман начал раскачиваться из стороны в сторону. Секунд через десять я с удивлением обнаружил, что мир вокруг нас тоже качается…
Нет, внешне лес выглядел таким же, как раньше. Все изменения касались только его магической составляющей, внутренней сущности, невидимой для обычных людей. В такт движениям человека раскачивались ауры сосен и елей, лиственниц и берёз, вязов и пихт. Низкорослые можжевельники и рябинники, усеянные ягодами кусты голубики и вересковые россыпи напоминали высокие волны, катящиеся по бескрайнему океану из зелени трав, мхов и лишайников. И вся сила этого огромного океана скручивалась сейчас в тугой жгут, крепко зажатый в кулаке у вошедшего в транс шамана.
Я внимательно наблюдал за тем, что происходило, и мысленно повторял все действия «природного колдуна». Такому в теории не научишься. Разговаривать с духами и заставлять их делиться силой – это можно сделать только на практике, ориентируясь на «лучшие образцы».
Когда почти вся видимая мне зелёная мощь оказалась в кулаке у шамана, он перестал раскачиваться и резко махнул правой рукой в сторону драги.
В то же мгновение созданное человеческими руками сооружение опутало миллионами цепких корней и стеблей. За считанные секунды они попросту смяли прочные стальные конструкции, а после, не обращая внимания на стон изгибаемого металла и треск обшивки, потянули бывшую драгу вниз, в яростно бурлящую
