С этой мыслью я и потерял сознание.
VII
Тем самым понтярщиком, которого поминал фон Клоц, оказался майор Келгор — командир авиаполка, прикрывающего Большой мост. Весь его полк, собственно говоря, состоял из тех десяти винтокрылов, что спасли положение в недавнем сражении. Келгор был образцом имперского офицера — вместо колониального носил чёрный мундир авиатора, правда, фуражку заменил широкополой шляпой. После продолжительных дождей снова установилась сухая и жаркая погода, а на позициях у моста тени нигде не было.
Я провалялся в переполненном госпитале почти неделю. И если то, что я видел в отделении для офицеров, было кошмаром, то в крыло для рядовых я вовсе заходить не решился бы. Собственно, я хотел сбежать оттуда ещё в первые дни, но ранение оказалось слишком уж неприятным. Ударная доза аквавита спасла мои кости, вот только никакие препараты не заменят потерянной крови. У меня просто не было сил, чтобы подняться на ноги и уйти. С кормёжкой в госпитале тоже было плохо. На тамошних харчах я бы ещё неделю пролежал, прежде чем сумел бы на ноги подняться. Выручил кок «Нэлли» и рагнийцы, таскавшие мне еду трижды в день.
Выбравшись из госпиталя, я первым делом отправился к фон Клоцу. Что дела на «Нэлли» в порядке, я знал от капитана. Тот несколько раз навещал меня, и хотя был довольно хмур, и словно хотел мне сказать что-то, но не решался, говорил, что на пароходе всё хорошо. А потому я решил найти полковника и переговорить с ним насчёт нашего отплытия. Я и так непростительно задержался у Большого моста.
Полковника фон Клоца и майора Келгора я нашёл под навесом, установленном над тем самым командным пунктом, откуда мы наблюдали за ходом сражения за мост. Тут же поставили небольшой складной столик и расстелили на нём карту окрестностей. Фон Клоц представил Келгора, и тот крепко пожал мне руку. Скидку на то, что я только что из госпиталя, майор делать не стал.
— Сразу скажу, полковник, — обратился я к фон Клоцу, — я хотел бы отплыть сегодня же. Если вы сможете помочь углём и провиантом, я буду вам признателен.
— Вот насчёт вашего отплытия я бы и хотел с вами поговорить, — кивнул мне тот. — Точнее разочаровать. Я реквизирую ваш пароход.
— Нет! — отрезал я. — Вы видели мои бумаги, видели, кем они подписаны…
— А вы видели госпиталь и что там творится! — перебил меня фон Клоц. — У меня на руках десятки раненных, которые умрут без нормального ухода и медикаментов. А их у меня нет! Майор привёз с базы прикрытия всё, чем там смогли поделиться, но и этого мало! У нас не хватает хирургов, фельдшеров, сестёр милосердия… Да проще сказать, что есть. Почти ничего — и это скоро закончится!
— Много вы всё равно на «Нэлли» не погрузите, — пожал плечами я, — даже если штабелями на палубе складывать.
— Мы отремонтировали баржу, что прибило к нашему берегу, — объяснил фон Клоц. — Ту самую, что рекрутов везла. Самоходной она уже не будет, но ваш пароход её отлично потянет вниз по течению. Силёнок его машины это должно хватить.
Думаю, капитан обиделся бы, услышь он последнюю фразу. Его мрачный вид и желание рассказать мне что-то получили объяснение. Лучше бы гному не держать так крепко язык за зубами!
— И я здесь не просто так, — усмехнулся майор Келгор. — Мой друг, фон Клоц, рассказал в общих чертах о вашей миссии, и я готов вам помочь.
Интересно, кто рассказал о том, что сегодня собираюсь уйти, наконец, из госпиталя. С врачами я этим не делился, а вот Чунчо (он приносил мне еду последним), кажется, проговорился. У Муньоса же язык без костей — уверен, весь лагерь знает, что мы собираемся вскоре покинуть окрестности Большого моста.
Судя по всему, Келгор и был тем самым понтярщиком, о котором упомянул фон Клоц ещё в штабе. Это определение как нельзя лучше подходило разудалому майору. Вот только много я таких на фронте повидал — и кое-кто из них на поверку оказывались пустышками, опасными для своих людей куда сильнее, чем для врага.
— Так что вы хотите мне предложить, майор?
— Пока мы возили медикаменты и медперсонал сюда, — пустился в объяснения тот, — пришёл срочный вызов из Додомы. Прямо из третьей секции Генштаба[11]. Моему полку поставлена задача в кратчайшие сроки взять вот эту деревеньку. — Он постучал по карте пальцем. — Место там крайне интересное — прежде была розалийская колония, точнее лагерь Безымянного легиона. Потом её захватили местные повстанцы, перерезав ночью гарнизон. Они-то, вроде как, там и торчат сейчас.
— А зачем эта деревня нашей разведке?
— Тут и начинается самое интересное, — усмехнулся Келгор. — Нашей разведке откуда-то стало известно, что розалийский пакетбот по ошибке пристал именно в этой деревне. Он вёз какие-то очень важные сведения из местности у истоков Великой реки. И как вы думаете, о ком шла речь в депеше, ради которой в такую даль погнали пакетбот?
Гадать не приходилось, а потому я задал более логичный вопрос.
— А как об этом узнали в третьей секции в Додоме?
— Они обычно не делятся подобными сведениями, — кивнул он, — но тут очень уж попахивало подставой, и я был очень настойчив. Мне ответили скупо, но вроде не наврали. В штабе колониальных войск Альянса у нас есть несколько своих людей, и от них стало известно, что полковник Конрад начал натуральным образом пиратствовать в верховьях Великой реки. Нападает на воздушные суда под флагом Альянса. Пакетбот должен был доставить приказ о его ликвидации на одну из баз Безымянного легиона. Но его капитан что-то напутал и причалил к деревне, захваченной повстанцами.
Значит, Альянсу известно хотя бы примерное местонахождение Конрада. Это много — очень много. А наша разведка охотится за расположением баз Легиона, что вполне логично.
Безымянный легион много крови попил нам на фронте — хорошо подготовленные, отлично мотивированные бойцы, получившие навыки профессиональных партизан, умеющие действовать в самых разных условиях. К тому же совершенно не обременённые таким понятием как мораль. Их не брали в плен, да и сдаваться они не спешили — у легионеров всегда была последняя граната для себя и тех врагов, кому не повезло оказаться рядом.
— Тогда мне и в самом деле повезло, — согласился я. — А у вас найдётся место для меня и моих рагнийцев?
— Совершенно случайно у меня образовался один пустой винтокрыл, — с серьёзной миной заявил майор. — Люди болеют и гибнут чаще машин, так что свободных мест у меня, на самом деле, хватает.
— Тогда последний вопрос. — Я опёрся на край столика, решив надавить на Келгора, а заодно дать отдых ноге — она уже начала побаливать. Не самый хороший признак. — Зачем это тебе? — резкий переход «на ты» всегда сбивает с толку. — Вот лично тебе, майор?
— Всё просто, оберст-лейтенант, — выделил Келгор тоном моё звание, мой напор его ничуть не смутил, — я не авиатор, а воздушный десантник. Из «птенцов фон Марга». Дезертирство Конрада ударило по нему, да и по всем нам, я вот, сюда загремел вообще вместе с целым полком. И вынужден торчать тут, в колониях, из-за того, что у Конрада резьбу сорвало.
