о том, что о ней будет заботиться чужой человек.
Наконец, как она и надеялась, выбор места жительства был предоставлен исключительно ей. И тогда, к изумлению мужа и друзей, она сразу же решила отправиться в Портдженну. Она задумала этот странный проект и теперь намеревалась его осуществить, отчасти потому, что ей как никогда хотелось увидеть снова старый дом, и отчасти потому, что доктор, который был с ее матерью во время последней болезни миссис Тревертон, и который лечил ее во время всех ее детских болезней, все еще жил и практиковал в тех местах. Ее отец и доктор были старыми приятелями и много лет встречались за шахматной доской в субботу вечером. Они поддерживали дружбу, когда обстоятельства разлучали их, обмениваясь подарками на Рождество. Когда же печальная весть о смерти капитана достигла Корнуолла, доктор написал Розамонде письмо с выражением сочувствия и соболезнованиями, отзываясь о своем бывшем друге и покровителе в таких выражениях, которые она никогда не сможет забыть. И сейчас этот милый, по-отечески добрый старик больше всего подходил для наблюдения за ней. Итак, миссис Фрэнкленд пламенно желала поселиться в Портдженне.
К первому мая западные комнаты были полностью готовы к приему хозяина и хозяйки дома: постели проветрили, ковры почистили, диваны и кресла расчехлили. Экономка надела атласное платье и гранатовую брошь; горничная последовала ее примеру, надев коричневое шерстяное платье и розовую ленту; а дворецкий, решив не отставать от женщин, облачился в черный парчовый жилет, который мог соперничать с мрачностью и величием атласного платья экономки. День шел своим чередом, наступил вечер и пора ложиться спать, а мистера и миссис Фрэнкленд все еще не было.
Но ведь они не сказали, что приедут непременно первого мая, напомнил дворецкий, и экономка согласилась, решив, что не стоит расстраиваться, даже если они не объявятся до пятого числа. Наступило пятое мая, и ничего не изменилось. Шестое, седьмое, восьмое, и, наконец, девятое, но ничего так и не нарушило спокойствия старого дома.
Десятого мая экономка, дворецкий и горничная встали раньше обыкновенного, отворили все двери, заходили взад и вперед по лестницам, сметая всякую пылинку, постоянно приближались к окну и глядели на большую дорогу. Открывавшийся вид казался им более плоским, тусклым и пустым, чем когда-либо прежде. День угасал, наступили сумерки. Теперь они не смотрели, но прислушивались. Пробило десять часов. Из открытого окна все еще не было слышно ничего кроме утомительного биения прибоя о песчаный берег.
Экономка начала подсчитывать, сколько нужно времени, чтоб проехать по железной дороге из Лондона до Эксетер, а потом почтовой каретой через Корнуолл в Портдженну. Когда господа выехали из Эксетера – это первый вопрос. И с какими задержками они могли столкнуться впоследствии при получении лошадей – это был второй вопрос. Экономка и дворецкий разошлись в своих оценках, но согласились, что нужно сидеть до полуночи. Горничная, услышав, что вышестоящие приговорили ее к бдению на ближайшие два часа, печально зевала и вздыхала, за что получила замечание от дворецкого, а экономка дала ей книгу с гимнами, чтобы она читала их для поддержания духа.
Пробило двенадцать, а монотонное биение прибоя, изредка сменяемое громкими, таинственными, трещащими звуками, которые раздаются по ночам в старых домах, оставалось единственным слышимым звуком. Дворецкий дремал, горничная крепко спала под успокаивающим влиянием гимнов, экономка бодрствовала, не отрывая глаз от окна и время от времени тревожно покачивая головой. С последним ударом часов она встала из кресла, прислушалась и, не услышав ничего, раздраженно тряхнула горничную за плечо и топнула по полу, чтобы разбудить дворецкого.
– Можем идти спать, они не приедут. Это уже второй раз, когда они нас разочаровывают. В первый раз помешала смерть капитана. Что остановит их теперь? Еще одна смерть? Я не удивлюсь, если так и будет.
– Не хочу даже думать о подобном, – сказал дворецкий, нахмурившись.
– Еще одна смерть! – суеверно повторила экономка. – Если это еще одна смерть, то это им предупреждение держаться подальше от дома.
Глава III
Миссис Джазеф
Если бы экономка предположила, что не смерть, а рождение заставило ее господ отсрочить путешествие в Портдженну, то она оказалась бы права и подтвердила свой образ мудрой женщины. Мистер и миссис Фрэнкленд выехали из Лондона девятого мая и, проехав несколько станций по железной дороге, вынуждены были остановиться в небольшом городке в Сомерсетшире. Новый гость этого мира, крепкий и здоровый мальчик, решил появиться на свет месяцем раньше, чем его ждали, предпочтя скромную гостиницу в Сомерсетшире огромному величественному дому Портдженны, который однажды должен был унаследовать.
Немногие события так волновали мирный городок Вест-Винстон, как неожиданная остановка четы Фрэнклендов. Никогда хозяин и хозяйка гостиницы «Голова тигра» не суетились в своем доме в таком волнении, какое охватило их, когда слуга мистера Фрэнкленда и горничная миссис Фрэнкленд подъехали к дверям, чтобы объявить, что немедленно требуются самые большие и тихие комнаты в гостинице. Со времени триумфальной сдачи экзамена молодой мистер Орридж, новый доктор, начавший свою жизнь с покупки практики в Вест-Винстоне, не испытывал такого приятного волнения, пронизывающего его с ног до головы, как в момент, когда узнал, что жена слепого джентльмена с огромным состоянием заболела во время железнодорожной поездки из Лондона в Девоншир и нуждается в его умении и внимании. Много лет у женщин города не было столь всепоглощающей темы для разговоров, какую им сейчас предоставило несчастье миссис Фрэнкленд. Сказочные рассказы, один изощреннее другого, полились из первоисточника – «Головы тигра» – и разнеслись по улицам: о красоте жены и богатстве мужа, о его слепоте и ее причине, о плачевном состоянии, в котором его жена прибыла в гостиницу, и о мучительном чувстве ответственности, которое тревожило неопытного мистера Орриджа с первой минуты, когда он увидел свою пациентку. Только в восемь часов общество было наконец избавлено от напряжения сообщением о том, что ребенок родился и громко кричит; что мать прекрасно себя чувствует, учитывая все обстоятельства; и что мистер Орридж отличился мастерством, нежностью и вниманием, с которыми выполнял свои обязанности.
В течение целой недели жители города получали из «Головы тигра» самые положительные известия, но на десятый день свершилась катастрофа. Сиделка, ухаживавшая за миссис Фрэнкленд, внезапно заболела и оказалась совершенно неспособной к дальнейшей работе, по крайней мере, в течение недели, а возможно, и гораздо дольше. В большом городе это несчастье можно было бы легко устранить, но в таком месте, как Вест-Винстона не так просто было за несколько часов восполнить потерю опытной сиделки. Когда с мистером Орриджем посоветовались по поводу новой чрезвычайной ситуации, он честно признался, что ему нужно
