Рустам убирает ножик и дергает меня от стены. Толкает в спину.
Я оборачиваюсь, но его уже нет. Стремглав, бегу по лестнице. Забегаю в квартиру и закрываю все замки. Дома тихо. Никого нет, что ли?
Немного успокоившись, иду в комнату. Дома и правда нет ни мамы, ни Ксюши. Где они? Не предупреждали меня. Странно.
Набираю мамин номер – не отвечает.
Пытаюсь успокоиться. Иду на кухню и завариваю себе чай.
Сижу одна, так и не включив свет, и пью горячий напиток. Смотрю на луну в окне и думаю. Вернее, пытаюсь думать, но мысли не могут остановиться в моей голове. Скачут одна за другой.
Звонок телефона как набат. Я даже подпрыгиваю.
- Ника Прокофьева? – спрашивает незнакомый мужской голос.
- Ддда, - произношу дрожащим голосом.
- Это из полиции.
У меня все опускается внутри.
- Ваши мать и сестра в аварию попали.
Сердце замирает в груди. Мне кажется, я даже не дышу.
- Вы можете сейчас в больницу подъехать? – спрашивает мужчина. – Алло? Вы слышите?
- Да-да, конечно, - спохватываюсь я. – Что с ними?
- Состояние тяжелое. Вы должны подъехать, помочь оформить документы. Ну и подтвердить, что это они.
- А они что… без сознания? – я буквально выдавливаю из себя каждое слово.
- Да, пока без сознания.
- Адрес больницы скажите, пожалуйста, - уже почти шепчу я.
32Я забегаю в больницу на нервяках. Всё время, что добиралась до неё – чуть ли не плакала. Благо таксист, косившийся в мою сторону не давал зарыдать как девчонка.
Я вообще редко плачу.
Но тут…
Чуть не прорвало.
Но слёзы всё равно хотят вырваться из глаз. Особенно, когда добегаю до палаты. Вижу эти капельницы, провода, перебинтованные тела – плохо становится. Грудь в тиски сжимает. И хочется закричать.
Вот зачем они вообще куда-то поехали??
– Вероника?
Я резко оборачиваюсь, шмыгаю носом и стираю со щёк слёзы. Не сдержалась. При виде них.
– Да? – рассматриваю мужчину впереди себя. Высокий, Тёмненький. Красивый. И жутко серьёзный. Кто это? И только сейчас замечаю… Из полиции.
Током прошибает.
У меня с ними в последнее время вообще не ладится.
Одно упоминание и так в дрожь бросает, а тут… Ещё и сами пришли. Проделки Рустама?
– Меня зовут Артур Александрович, следователь по делу вашей матери и сестры.
Тут же отпускает.
– Отойдёмте, поговорим, – кивает. У меня не остаётся выбора, как пойти за ним. Через несколько минут останавливаемся у кабинета, в котором мы и располагаемся.
Я сижу как плахе.
Боюсь любого слова.
– Вы знаете, что случилось?
– Примерно, – качаю головой. – Мне позвонили, сказали, что они в аварию попали. И сейчас без сознания.
– Знаете, как это произошло?
Поднимаю взгляд со своих дрожащих рук.
И в этот раз отрицательно мотаю головой.
– Нет…
– У них отказали тормозная система. Причём, из-за механического вмешательства.
– Что вы имеете в виду? – спрашиваю с комом в горле. – Они сломались не сами?
– Именно, – кивает, открывая свой блокнот. – Их привели в неисправность.
Я задыхаюсь, не зная, кому это могло и в голову прийти! Хулиганам? Местным бандитам? Зачем? Или у мамы на работе были враги?
– Скажите, где вы были сегодня с десяти утра до шести вечера? – холодно, словно глыба, проговаривает следователь.
– И зачем это? – в шоке спрашиваю. – Вы меня подозреваете? Серьёзно? Вы считаете, что я специально устроила это, Чтобы моя мать и сестра сейчас лежали без сознания??
Я резко встаю, едва не роняя стул, на котором сижу.
– Вы в своём уме?!
– Вероника, – звучит твёрдо. – Ничего личного. Это моя работа и я должен всё узнать и проверить. Сядьте. Чем больше будет у нас информации, тем быстрее мы разберёмся с делом.
Я поджимаю дрожащие губы и недовольно падаю обратно на стул, скрещивая на груди руки.
– Вернёмся к вопросу.
– Меня часто нет дома, – говорю ему сразу. – У меня тренировки, подготовка к кубку. Вчера я была у своего парня. Приехала поздно ночью.
– Почему сегодня не поехали с родными? – чиркает что-то блокноте.
– У меня была тренировка.
– Это может кто-то подтвердить?
– Не кто-то, а целая группа людей!
– Меньше экспрессии, – даже не поднимает на меня взгляд.
– Я даже не знаю, как выглядят эти тормоза, – шиплю на него. Я вообще в машинах не разбираюсь.
– Ага, – кивает и опять что-то пишет. Протягивает мне блокнот. – Напишите мне свой номер. Больница отказывается его мне предоставлять.
– И правильно делает, – выхватываю у него ручку. Смотрю на исписанный лист бумаги. Пишу свой номер, а взгляд сам цепляется за фразу:
«Подозреваемая: Вероника Прокофьева»
Зашибись!
Остервенело дописываю последнюю цифру. Вкладываю ручку ему в блокнот и резко встаю.
– Я свободна?
Он кивает. Чёрт! Хоть бы глаза поднял!
– Да.
И всё. Я разворачиваюсь. Выхожу из кабинета и бегу обратно в палату. Разговариваю с лечащим врачом. Узнаю о их состоянии. Не всётак плохо. Но я всё равно чуть не впадаю в истерику.
Следом иду за их вещами. А сама чуть не рыдаю. Слёзы стираю. Забираю сумку, рюкзак Ксюши. У неё телефон разрывается. Там Артём звонит. Парень её, кажется.
Сажусь на лавочке возле больницы, отвечаю Артёму. Говорю, что расскажу всё потом.
И уже через несколько минут начинает разрываться мамин телефон.
Отвечаю, чтобы предупредить о том, что на работе её не будет некоторое время.
– Алёна, добрый вечер. У нас идёт проверка, и тебе пока нежелательно выходить на работу.
Что?
– Она и не может, – выдавливаю из себя. – Попала в аварию и теперь…
Чуть не плачу. Но рассказываю.
На этой работе у неё тоже всё не очень хорошо. На второй. Она летом лагерем заведует, из которого я деньги украла, а в остальное время… В органах опеки. И даже там её настигает проблема.
Я отключаюсь и снова шмыгаю носом.
