Завадски и Пир добежали почти до глухой стены, до границы базы, и тут в сознание Пира ворвалось нечто ужасное, сминая волю и вселяя безотчетный страх. Пир мгновенно взмок, понимая, что больше не принадлежит себе. Сознание съежилось в крохотный комок, беспомощный и жалкий, а тело, отданное на откуп животным инстинктам, стало действовать само по себе. Пир выронил оружие, развернулся и побежал прочь, назад, к лифту наверх, в шлюз-башенку. Завадски с удивлением провел его взглядом, и выглянул в поперечный коридор. В зале у зеленоватой колонны с чем-то живым, стоял сектоид и пристально глядел на Ника. От его взгляда мурашки прогулялись по спине, но Ник нашел в себе силы выстрелить. Он промахнулся, потому что предательски задрожали руки.
– Shit! – выругался австралиец, вытирая холодный пот. Никогда раньше он помнил такого ледяного сквозняка между ушей.
Тем временем Ревеню и Ивасаки, зажавшие кибердиск перекрестным огнем, всадили счастливый импульс, чуть раньше чем Чонгради подобрался со своей ракетницей. Кибердиск бабахнул, разворотив половину дальней стены отсека. Ивасаки направился туда, чихая от едкого дыма.
В тот же миг сзади, по нему выстрелили. Из лазерной винтовки. Японец с недоумением обернулся – стрелял Артур Миллс, из центра отсека. Взгляд у него был совершенно стеклянный и ничего не выражающий.
Ивасаки нырнул за угол, размышляя – кто сошел с ума, он или Миллс.
Ревеню с венгром засекли еще один кибердиск, в глубине прохода, где только что взорвался предыдущий. Сзади к ним подтягивался Келлер с серебристым ружьем наперевес.
– Миллс спятил, – сообщил венгр, тяжело дыша: ракетница была вполне увесистой, а он бегал с ней почти четверть часа. – По Ивасаки стрелять начал.
– С Пиром тоже что-то не в порядке, – тут же отозвался Завадски. – Он бросил ружье и убежал.
– Дьявольщина! – процедил Ревеню. – Наверное, это какой-то чертов гипноз.
– Что делаем? – спросил, прислушиваясь Дориго. Он шастал по закрытым комнатам и отсекам, поднимаясь на второй уровень везде, где находил лифты. Одного сектоида он уже уложил.
– Констан, что скажешь? – Ревеню позвал Белова.
– Ничего, – отозвался тот. – Я не могу их просканировать. Что-то мешает.
– Все не так, – буркнул Ревеню-Везунчик. – Вот невезуха!
Он явно не любил, когда его прозвище не оправдывалось.
Ивасаки осторожно выглянул из-за колонны. Миллс, тяжело дыша, сидел у лицевой стены отсека. Ружье валялось у его ног; выглядел он неважно. Подавленным он выглядел.
– Хрен с ним. Не стрелять же в него? Пошли, но спины берегите, – решил француз.
Ревеню двинулся к проходу; кибердиск, похоже, оттянулся вглубь внутреннего коридора. Чонгради прошел чуть дальше, в следующий небольшой отсек, чтоб зайти кибердиску с фланга. Как он заметил сектоида – венгр и сам не понял. Красный предупреждающий огонек в визоре шлема почему-то не загорелся. Идущий следом Келлер выстрелил, Чонгради непроизвольно вздрогнул, потому что привык плазменные импульсы связывать с чужаками, а не со своими.
Сектоид упал, как подкошенный, издав знакомый хрипловатый предсмертный стон. Из рук его вывалилось незнакомое оружие – коричневый шар с коническим раструбом на зеленоватой рукоятке. С плазменными ружьями оно не имело ничего общего, это была совершенно новая установка.
– А, головогрудь! – выругался венгр. – У тебя цель проявилась?
– Да, как обычно, – отозвался Келлер. – А что?
– А у меня – нет. Шлем барахлит, наверное.
– Гут, Дьюла, – немец поднял указательный палец. – Я тебе голосом скажу в случае чего.
В коридоре снова бабахнуло. Это Везунчик разобрался с кибердиском.
– Ты глянь! – завистливо сказал Чонгради. – Зачем я только эту дуру с собой таскаю? – он потряс тяжеленной ракетницей. – Все Клод, да Клод…
– Вижу эмблему командного пункта, – обычным ледяным голосом сообщил Ивасаки. – Пир, Завадски, вы где? Языка брать будем?
Неожиданно на связи объявился Пир:
– Я далеко, у самого входа. Ребята, у меня с башкой не все в порядке. Ни хрена не помню. И ружье где-то выронил, тоже не помню где.
– Ладно, Пир, сиди, где сидишь, не дергайся, – посоветовал ему Ревеню. – Потом, все потом.
– Я уже рядом, Ооно, зайду с дальней стены, – объявился и Завадски.
– Понял, начали.
– Миллс, ты слышишь меня? – решил на всякий случай проверить второго спятившего оперативника Ревеню.
– Слышу, – тихо отозвался американец. – Я в большом зале с чучелами. Что происходит?
– Сиди, не дергайся, – велел ему Ревеню. – Мы тебя подберем.
– Хорошо… – голос Миллса был какой-то потусторонний, неживой.
– Дориго, ты где? – продолжал перекличку француз.
– Второй уровень, иду на командный. У меня порядок.
– Чонгради?
– Мы здесь, с Келлером.
– Ага, вижу. Хорошо. Белов?
– Здесь, во внешнем коридоре. Я…
Проклятия потонули в грохоте выстрела. Закричал сектоид.
– Ну, тля, ну урод! – в голосе Белова звенела злость. – В окно хотел застрелить, скотина! Ребята, осторожнее, они в окошки палят!
Ивасаки и Ревеню скользнули в проем шлюза и двинулись по дальнему рукаву; Завадски и Келлер – по ближнему. Белов увидел их и приветственно махнул рукой.
Вместо ответа Келлер выстрелил, и за стеной, невидимый Белову взвыл чужак.
– Ну, тля… – опять выругался тот.
В следующую секунду Дьюла Чонгради выронил ракетницу, и, объятый неожиданно свалившимся страхом, резво побежал в полутемный коридор. Крик его отозвался в шлемах остальных икс-комовцев.
– Что такое? – спросил Ревеню.
– Теперь Чонгради спятил, – сказал Адам Дориго. – Я его вижу.
Завадски, Ивасаки и Келлер подоспели к приоткрытому шлюзу. Первым – Ивасаки. Он увидел внутри командного сразу двух сектоидов, у самого входа. Один держал в руках плазменную винтовку, у второго она валялась под ногами. И он решил достать шокером вооруженного. Тенью японец метнулся в проем, но сектоид оказался быстрее. Ивасаки встретил грудью плазменный импульс и упал, чувствуя, как внутри все исходит нестерпимой болью. Келлер тотчас выстрелил в ответ; чужаку с винтовкой разорвало горло. Он даже закричать не смог, опрокинулся на спину, заливая пол зеленым. Второго сектоида с ходу угостил шокером Завадски. Удачно, головастик дернулся и упал.
В тот же миг в коридоре дико, совершенно не по-человечески закричал Клод Ревеню и принялся свирепо палить из лазерки. В стены, в пол, в потолок, без всякой системы и смысла.
Завадски и Келлер на миг замерли. В командном было пусто, но какое-то помещение еще располагалось наверху, потому что посреди пустой комнаты виднелся толстый столб большого лифта.
