— Та ночь, которую я провел не дома…
— Саш, пожалуйста, не надо, я же говорила тебе! — перебивает, но я уже все решил:
— Я провел ее с другой женщиной, — смотрю ей прямо в глаза. — Прости, но ты должна это знать.
Вот и все, чека выдернута, назад дороги нет.
Иванна тяжело вздыхает и, сняв очки, устало трет кончиками пальцев уголки глаз. И молчит.
— Можно я не буду говорить, кто она? — первым нарушаю гнетущую тишину.
— Я знаю, кто она, — снова вздыхает, с легким стуком опуская очки на стол. — Она приходила ко мне сегодня. Вика.
Обухом по голове — как раз о ситуации подобно этой. Когда она успела? И, главное, зачем она это сделала?
Почему она не предупредила о своем визите меня?
— Но я знала обо всем и до ее появления, — продолжает Иванна. — Я сразу все поняла, едва только взглянула на тебя в то утро. И вообще знала, что что-то подобное рано или поздно произойдет, должно было произойти. Я видела, как вы смотрели друг на друга на той вечеринке — вам было необходимо выпустить пар. Правда, я думала, что это случится чуть позже…
Ни истерик, ни отборного мата, ни слов проклятий. И тяжелые предметы в меня не летят. А я малодушно ждал именно этого, так мне было бы проще. И так было бы… правильно, наверное.
Конечно, я знал, что она сдержана, но чтобы быть настолько хладнокровной… Да Вика бы меня со свету сжила, будь мы вместе и узнай она о подобном! Прикончила бы и меня и ту несчастную женщину, с которой бы я посмел ей изменить.
— Судя по выражению твоего лица, ты не знал, что она приходила? — отрывает меня от размышлений Иванна. — Странно. Я думала, вы как минимум созваниваетесь.
— Нет, мы не говорили с ней после… той ночи.
— Выходит, она была ошибкой? — смотрит на меня испытующе, взгляд словно внедряется прямиком под кожу. — Я о вашей ночи.
— Ты действительно хочешь это знать?
— Ну ты же пришел покаяться, верно? Так кайся до конца.
Еще одно признание. Но почему-то дается оно легче, даже для самого себя.
— Ты была права — чувства до конца не ушли и понял я это только тогда, когда снова ее увидел. Я осознанно поехал к ней тем вечером, это не было необдуманным порывом.
— Значит, не жалеешь? — в голосе появляется горечь, но отступать мне уже некуда:
— Нет. Прости. И прости за эту жестокую правду, но я не хочу тебе лгать.
— Кажется, этот мир потихоньку сходит с ума… — усмехается она после непродолжительного молчания. — Почему вы так легко меняете стабильные отношения ради какой-то свистушки, у которой еще ветер в голове? И я сейчас не конкретно о тебе, в целом о мужчинах. Да даже если… зачем в этом признаваться? Кому от этого становится легче?
А вот это просто вводит с ступор. На секунду кажется, что я ослышался.
— Ты серьезно? Хочешь сказать, что лучше бы я промолчал? Спал бы периодически в твоей постели, целовал тебя по утрам, делая вид что ничего этого не было?
— Да! Да, Саша! Так было бы лучше! — живо реагирует она, поднимаясь с кресла. — Мне так было бы лучше. Я бы продолжала принимать твои утренние поцелуи и тоже делала бы вид, что ничего не знаю. Так живут миллионы пар и не поверишь — они счастливы. Правда все разрушает. Постепенно бы все забылось, а теперь глядя друга на друга мы сами того не желая будем вспоминать это разговор. Всю нашу жизнь.
— Подожди… Ты это действительно серьезно сейчас? Если бы ты мне изменила, я бы хотел это знать!
— Хотел?
— Конечно! Как можно быть вместе обманывая друг друга? Что это за отношения?
— Но миллионы пар…
— Да плевать мне, как живут миллионы пар! — взрываюсь, сам того не желая. — Речь идет о нашей с тобой паре и мне казалось, мы за правду!
— Правда бывает разная и не всегда она на пользу. Как в данном случае, — голос становится жестким. Как и тогда, когда мы говорили с ней по телефону о ее бесплодии. Новая Иванна, ту, которую я не знаю. — Вот видишь, теперь мы ссоримся из-за этого, а как делают другие мужчины? Они просто покупают женщине дорогую побрякушку, ведут в ресторан и все, грешок в прошлом. Случайные связи на то и случайные, акценты нужно делать на настоящем и долгосрочном.
— Я только что признался тебе, что чувства к Вике у меня не ушли. Эта связь не была случайной, Иванна! Почему ты упорно не желаешь это слышать? Прости, я знаю, тебе неприятно, но ты должна была хорошо узнать меня за этот год — я бы просто не смог делать вид, что ничего не было! — если по пути сюда я вообще ни в чем не был уверен до конца, то сейчас понимаю, что данное решение будет единственно верным: — Думаю, нам нужно разойтись, хотя бы на какое-то время. Нам обоим это нужно.
— Неужели ты действительно любишь ее до сих пор? Она же… несвободна! И совершенно тебе не подходит. Вы разные, Саша! — цепляется за лацкан моего пиджака. — Вы абсолютные противоположности!
— Я знаю это! И всегда знал! Но меня к ней тянет. Вопреки. Ее появление принесло чертову гору проблем, но я… словно ожил, понимаешь?! С ней я становлюсь другим и пока сам не знаю, что со всем этим делать. Прости еще раз, но ты вынуждаешь меня говорить тебе об этом, потому что как будто уговариваешь забрать свои слова обратно. Вынуждаешь меня забыть о случившемся, но я не могу!
Она смотрит на меня, и я вижу, что она словно… не понимает меня. Не хочет понимать.
— И ты действительно готов потерять все, что между нами было ради дурацкой физиологии?
— Это не только физиология, в том-то все и дело, — заключаю ее ладони в свои и стараюсь говорить мягче. — Я не ожидал, что разговор получится вот таким… откровенным. Я не хотел говорить тебе это все.
— Ты же сам многократно повторил, что за абсолютную честность.
— Да, но ты права — в некоторых случаях действительно лучше немного недоговорить, чтобы не сделать больнее.
— Если ты обо мне, то мне не больно, — резко убирает руки. — Я два дня живу с этой мыслью и уже свыклась с ней. Более того — я начала свыкаться с ней еще до вашей связи. А еще я знаю, что рано или поздно ты поймешь, что я была права. Она неплохая девочка — молодая, красивая, раскованная, но вы не будете вместе, это я говорю тебе уже как специалист. Костер, который вспыхивает от одной искры тухнет гораздо быстрее, чем разгорающийся постепенно от тлеющего уголька. Ты еще вернешься ко мне, вот посмотришь. И быстрее, чем думаешь.
После этих слов она просто уходит к окну и, опустив ладони на подоконник, молчит, рассматривая за стеклом сырые ноябрьские сумерки.
Я не вижу ее лица, но кажется, что она плачет. Я не хотел ее слез и не знаю как быть… Подойти и успокоить ее или просто молча уйти, оставив ее обо всем подумать. Я не хочу расставаться вот так, на такой ноте.
Едва только решаю все-таки подойти и даже уже делаю шаг, как она произносит, не оборачиваясь:
