это мама фоткает всех, говорит для потомков, — улыбается Андрей, — Очень внуков хочет.
— Значит, будут. Ты классный, желаю тебе встретить настоящую любовь, а маме твоей кучу внуков!
— Мне кажется, я уже встретил. — шепчет и тянется ко мне,
сталкиваемся взглядами. Андрей трётся носом о мой, смотрит на губы. Поцеловать, не решается, не чувствует отдачи.
Что со мной не так? Как бы мне хорошо жилось, влюбись я в Земцова. Андрей красивый, кареглазый брюнет, открытый взгляд. Давно нет уродливых очков, теперь он носит линзы, упрямые губы. Андрей вкусно пахнет, лёгкий в общении, с хорошим чувством юмора и я ему нравлюсь.
Но меня это не трогает, потому что я по самые уши увязла в Снежинском.
— Я не могу. — отодвигаюсь первая, отвожу взгляд— Ты классный, а я влюбилась в босса. У нас всё сложно, но я очень его люблю. — виновато смотрю на Земцова.
Он выглядит потрясённым.
— Я не знал, что у тебя кто-то есть. Прости, ради бога! Полез к тебе как дебил!
— Перестань, проехали. Друзья?
Протягиваю ему мизинец, он хмыкает и цепляется своим за мой.
— Друзья. Ладно, не сиди долго, скоро поедим. — Земцов обнимает меня, застываем на мгновенье. Чувствую невесомый поцелуй в висок.
— Я ещё пять минут, позвоню только и приду.
Андрей кивает и уходит в дом. Я плотнее кутаюсь в плед, чувствую себя виноватой за этот «непоцелуй». Зачем вообще? Надо было сразу отодвинуться и не играть в гляделки с влюблённым парнем. Какая дура.
Выходит, Кай прав, что был против поездки с Земцовым?
Но мы не поцеловались! Зато за ручки держались, носами тёрлись, обнимались. Понравилось бы мне, если бы Кай так себя вёл? Нет!
Достаю телефон, набираю Снежинского по видеосвязи. Просто хочу посмотреть на него. Я соскучилась и, видимо, была неправа утром.
— Да! — рявкает Кай.
Картинка скачет, тёмный фон, музыка, смех. Кажется, он в клубе.
— Привет, — начинаю тараторить, — Я хотела сказать…
Замолкаю, когда вдруг вижу рядом с ним на диване сиськастую блондинку, которая пытается заглянуть в камеру. Она жмётся бюстом к Снежинскому, стряхивает её, она снова виснет у него на локте, Кай берёт телефон в другую руку.
— Карина, отъебись, сказал! — рычит.
— Кай, ну, хватит разговоров, всё самое интересное здесь. — капризно тянет блондинка.
Я узнаю этот противный голос, я слышала его в сообщении, что скинул мне Снежинский с чужого номера.
— Я вижу, ты не скучаешь, а говорил, дома будешь. — произношу на удивление ровно.
Хотя сердце выплясывает ламбаду, а зубы чечётку. Меня трясёт и хочется заплакать. Я с ума схожу от угрызений совести за Земцова, а он обжимается второй вечер подряд с какой-то шалавой?
— Отдыхаю с друзьями, планы поменялись в последний момент. Так бывает. — возвращает мне мои слова Снежинский.
— Я вижу какие у тебя планы! — киваю на сиськастую.
— Знакомая. — пожимает плечами — Как твой докторишка? Наделал в штаны от радости? Небось всё кругом слюнями закапал? — усмехается Кай.
— Андрей — просто друг.
— Ага, друг у которого на тебя член дымится.
Меня колотит, как можно быть таким мудаком? Как ему что-то рассказывать? Если он потом использует это против меня?
На языке крутятся одни маты. Скидываю вызов. Глубоко дышу, стараясь успокоиться. Не получается!
В руках оживает телефон. Имя на экране не способствует моему душевному равновесию, покой мне только снится.
— Да! — теперь я рявкаю.
— Какого хера ты трубки бросаешь? — зло шипит Кай.
— Да, потому что с тобой невозможно разговаривать! Да и о чём? О шлюхах твоих? — ору начисто забыв, что я не одна на этой даче.
Меня бомбит не по-детски.
— Я же сказал, знакомая! — задвигает Кай.
Мне кажется, что я горю от злости, ревности и обиды. А этот говнюк даже не пытается оправдаться. Выставляет меня дурой!
— Ты реально Айсберг— кусок льда! Я видела, как эта тёлка жмётся к тебе! И её голос я слышала в сообщении, когда ты пил с Гориным! Два дня с ней трёшься, может, и дольше! Какая на фиг знакомая? Сидит, наглаживает тебя, а ты и рад! Не смей ко мне больше прикасаться, понял? — хрипну от ора, по щекам текут слёзы.
— Всё сказала? Истеричка! Напугала, бл**ь ежа голой жопой.
Кажется, Снежинский курит, я слышу, как жадно он затягивается и выдыхает.
— А кому к тебе можно прикасаться? Докторишки твоему? Отсосала ему? Чтоб дорога веселей была? — чеканит Кай.
Что?! Совсем сдурел? Или пьяный? Какой он ужасный! Настоящий отморозок! Сухарь и Айсберг! Правильно его прозвали.
— Со мной ломалась, а его успела уже порадовать?
Щёки и уши начинают гореть от этих мерзких слов. Мне хочется ужалить его в ответ.
— Ты параноик! Это не твоё дело, ясно? Может, хоть с ним буду кончать! Достало симулировать! — зло шиплю.
Тишина. Я и Кай перевариваем сказанное, услышанное.
Что это было сейчас? Ледяные клещи страха сжимают сердце, становится холодно. Я не поняла, как это вышло, само как-то. Я не собиралась врать, тем более так!
— Ты бессмертная, что ли? Чё ты делала? — я слышу скрип зубов Снежинского.
Я молчу, шокированная своей выходкой Кай накидывает ещё больше.
— Пизд*ж, я не мальчик-колокольчик и знаю, что такое женский оргазм. Врёшь. Да ты через раз чуть ли не на мостик встаёшь, так тебя колбасит. И пульсируешь, сжимаешь! — Кай уверен в том, что говорит и он сто раз прав.
От ужаса мой язык становится огромным во рту, не получается выдавить ни слова.
— Сука, быть этого не может, я бы понял, если б ты симулировала! — рычит Кай.
Ждёт моего ответа. Словно начиная сомневаться. Даёт мне шанс забрать свои слова обратно. Пытаюсь понять, как вообще я могла привести разговор в эту точку?
— Кай, — пищу сама не понимая, что нужно сказать.
— Что бл*дь? Не кончаешь, значит, со мной? Поэтому к Андрюше на дачу поскакала? Пробовать с ним? Дала ему? — от его крика я глохну.
Ещё минуту назад, я думала, как прекратить эту ложь, но после его гадких слов меня разматывает злостью. Какого хрена он так со мной говорит? Это не я зажимаюсь со шлюхами и бухаю по клубам!
— Да! Дала! Иди на хер!
Скидываю звонок, реву белугой. Какой кошмар. Мне хочется помыться после этого разговора, а ещё лучше, чтоб его не было! Меня мутит, мерзкое ощущение, что теперь точно нечего терять расползается под кожей. Наспех вытираю глаза.
На крыльце появляется Ромка, со стаканом в руке.
— У тебя всё нормально? Ты так кричала, но мы не выходили, честно.
Нет! Всё ужасно! Хуже быть не может. И я не понимаю, что будет дальше? А
