осведомился:
— Нет ли у вас свободного верстака?
— Было бы желание, а место всегда найдется, — ответил старичок с поднятыми на лоб очками. — Какая же это работенка вам подвернулась, что вы чуть не в сто рук собираетесь ее делать?
Леня поставил на ближайший верстак вентилятор и с гордым видом объяснил:
— Мы конструируем электрическую ловушку для сельскохозяйственных вредителей!
•— Кто же это у вас такой умный? — спросил старичок.
— Вот он, — показал Леня на брата.
— А вы, часом, не сделаете мне аппарат — блох ловить? — засмеялся молодой столяр, на плечах которого была накинута старая, замусоленная куртка.
Петя не мог стерпеть насмешки. Холодно посмотрев на столяра, он сказал:
— Представьте себе, такие аппараты когда-то существовали. Назывались они блохоловками. Придумали их во Франции, при Людовике Четырнадцатом, специально для придворных дам. Тогда французы бань не знали, и во дворце проходу не было от блох. Вот и придумали такой аппарат. Золотую раковинку с плоскими краями обмазывали внутри жиром. Как только блоха кусала какую-нибудь даму, та сейчас же — хлоп! — и накрывала блоху. Блоха прыгнет и прилипнет к жиру… А так как дамам, известно, делать было нечего, они весь день и ловили блох. Даже пари заключали, кто больше наловит… Если и вам тоже делать нечего, а в баню ходить вы не любите, могу вам сделать блохоловку.
Раздался оглушительный хохот. Смеялись столяры, ребята и конюхи, вышедшие посмотреть на конструктора, о котором уже успел им рассказать молодой коневод. Столяр в куртке, покраснев, как помидор, принялся усердно за работу. А старичок тоненько приговаривал:
— Вот это попали! Как раз в точку! Он у нас из таких — руками машет, а понять, то ли стругает, то ли блох ловит, невозможно. Ах, хорошо поддели, ребятки!
В разговор вмешался другой столяр:
— Теперь понятно, откуда взялась старая песенка! И запел басом:
Жил-был король когда-то,
При нем блоха жила…
Милей родного сына
Блоха ему была.
Блоха? Ха-ха! Блоха?
Пел он как настоящий артист, очень приятным голосом, и Саша спросил у Лени:
— Он из города?
— Нет, — тихо шепнул Леня, — из кружка самодеятельности. При клубе у нас хороший кружок, даже оперы ставят.
Певец между тем продолжал:
Зовет король портного:
— Послушай ты, чурбан,
Для друга дорогого
Сшей бархатный кафтан! —
Блохе? Кафтан? Ха-ха!..
И самой королеве
И фрейлинам ее
От блох не стало мочи,
Не стало и житья!
Блоха? Ха-ха!
Блоха? Ха-ха!
Тут к Саше подошел старший конюх. Он был очень похож на доктора: в кармане его белого халата. была даже большая трубка для выслушивания сердца, которую называют стетоскопом. Он спросил у Саши:
— А правда, что вы можете устроить автоматическую чистку лошадей?
— Можем.
— Вот и он мне то же самое сказал, — кивнул старший конюх на молодого любителя, который стоял тут же и шмыгал носом. — А я было не поверил. Но теперь-то вижу — вы, оказывается, ремесленники. У таких ребят мастерство в кармане не лежит, они его людям отдают… Значит, вопрос решен! Мы добываем все, что надо, а вы со своей бригадой завтра пожалуйте ко мне. И я вас не отпущу, пока не сделаете этой хитрой штуки! По рукам, что ли?
Он протянул Саше свою широкую шершавую ладонь. Что же оставалось Саше, как не ударить по ней!
— Завтра… — уныло сказал конюх-любитель. — Это долго.
— Не унывай, Андрюшка, — утешил его старший конюх, — будет и у нас техника! А пока иди, иди, кони-то заждались туалета… Это тебе не придворные дамы, они чистоту любят.
И Андрюшка поплелся в конюшню. Видно было, что весь его энтузиазм погас при мысли о том, что сегодня ему придется чистить коней еще дедовским способом.
Вот он вывел очередную лошадь, постоял возле нее, вздохнул и взмахнул скребницей. Он жил уже завтрашним днем. Работа, которая так нравилась ему раньше, теперь не доставляла никакого удовольствия.
Глава 12
Новые знакомые
Ночь окутала поля. С озера слышалась песня — там молодежь каталась на лодках. Саша Голубков с завистью прислушивался к далеким голосам. Его и Петю тоже приглашали на катанье, но им все было некогда. Петя весь вечер монтировал агрегат для чистки лошадей и сейчас, наверно, спит, а Саша еще с вечера пришел в сад, и ему не до спанья. Сначала капризничал вентилятор в электрической ловушке, потом разъединились наспех связанные провода, а теперь уж и ложиться было поздно: на востоке начинало светать.
В саду было тихо. Своих добровольных помощников Саша прогнал, как только прозвучал вечерний горн. Ребята начали было спорить, но Саша пригрозил, что никогда больше не станет поручать им никакого дела, и они подчинились. Теперь около него слышался только рокот вентилятора да изредка доносился храп сторожа.
Над садом, на высоте самой большой яблони, пылал маяк. Огромная лампа, усиленная рефлектором, отбрасывала высокий столб света, на который со всего сада летели насекомые. Рефлектор был соединен с изогнутой металлической трубой, в которой вращался всасывающий вентилятор. Насекомые, попав в поток воздуха, поневоле влетали в трубу, а затем, ослепленные, с помятыми крыльями, падали в прикрепленный к ней мешок. Саша несколько раз уже ощупывал мешок, который почти наполнился.
В такую теплую, тихую ночь было даже интересно не поспать — Саша с любопытством наблюдал, как медленно подкрадывался рассвет. Земля мерно поворачивалась с запада-на восток, подставляя навстречу солнцу свою затемненную сторону. И хотя Саша много раз видел в школе модель, изображавшую вращение Земли, сейчас он все ощущал по-другому.
Он стоит, расставив для устойчивости ноги, на Земле и вместе с нею приближается к пока еще невидимому солнцу. Приближается чуть ли не скачками — так неравномерно быстро приходят потоки света. Сначала это только розовые блики на серых тучах, потом они превращаются в яркокрасную полосу зари на востоке, а над Сашей в это же время голубеет воздух. Затем показывается и само солнце. В первые минуты деревья режут солнце на части, перечеркивают его густой сеткой или вдруг скроют целиком, оставив только маленький осколочек, застрявший на макушке высокой ели. Но вот оно продралось сквозь лес и покатилось над полем. Нисколько не преувеличивая, можно сказать, что оно покатилось смеясь…
Саша выключил свой аппарат и снял мешок. Он был туго набит. И хотя это был большой мешок-пудовик, вся масса пойманных в него насекомых весила не больше
