Сейме.
2. Создание разветвлённой структуры «военной организации» было невозможным без значительных финансовых затрат в том числе на закупку оружия и соответствующих военных ресурсов. Для этого, как мы предполагаем, между Е. Петрушевичем и подразделение Рейхсвера в лице Абвера был заключён договор, возможно и устный, о предоставлении в распоряжение немецкой стороны необходимой разведывательной информации и материалов о состоянии обороноспособности и вооруженных силах Польши в том числе на театре военных действий в Восточной Малопольше.
Для достижения подобного рода договорённости были не только политические причины, но и исторические основания. Не стоит забывать, что большинство руководителей украинских националистических структур и прежде всего правительства ЗУНР, между прочим, как и сам Е. Коновалец, были выходцами из австрийской Гали́ции.[104] С малых лет они воспитывались в духе австро-немецкой культуры и политико-государственных традиций. К тому же австрийское националистическое презрение к русинам можно назвать ещё «либеральным» по сравнению с этническими расправами над ними со стороны поляков периода 1919 и последующих годов.
Создание «военной организации» и формирование её структур на местах началось на территории западно-украинских земель. Мы уже упоминала в начале нашей работы, что 1 октября 1920 г. на совещании Коллегии уполномоченных Диктатора ЗУНР в изгнании Р. Перфецкий огласил зашифрованный доклад с Края, в котором высказывалась просьба увеличить финансовую помощь «военной организации», оружием с целью подготовки вооружённой акции (читай – восстания – О. Р.). Решено выслать 100 000 ко́рон Боевому комитету в Крае исключительно на организационные цели.[105]
Тогда же в октябре 1920 г. коллегия уполномоченных диктатора ЗУНР, предложила ВО-УВО представить детальный отчёт, о расположении польских военных сил и жандармерии в Западной Украине.[106]
Во главе ВО-УВО была поставлена Начальная коллегия (команда), которая используя связи своих членов, начала работу по формированию подпольной антипольской разведывательно-подрывной сети. Эта версия (с некоторыми вариациями) прослеживается во многих служебных документах польской полиции и контрразведки, а также в работах: З. Книша, П. Мирчука, И. Васюты, Р. Высоцкого.[107]
На первых порах своего существования единственная резидентура ВО-УВО была создана во Львове, что собственно и отвечала идеологии функционирования этой разведывательной структуры ЗУНР в интересах германской стороны т. е. Абвера (далее ВО-Абвер. Выделено – О. Р.). Я. Чиж, он же первый создатель и руководитель Краевой экспозитуры, организовал её на достаточно приемлемом уровне с отлаженным механизмом добывания, анализа, хранения и передачи секретных материалов в Вену, а оттуда в Берлин. Именно Я. Чижу, как бывшему начальнику контрразведки УГА, было доверено возглавить разведывательный центр ЗУНР в Крае. Располагая достаточным контрразведывательным опытом оперативного работника ещё по службе в военной контрразведке на фронтах 1-й Мировой войны, он одновременно выполнял функции связного между ВО-Абвер и правительством ЗУНР в Вене.
К слову сказать, полковник Е. Коновалец никогда, никакого отношения к разведке или контрразведки не имел. Поэтому доверять ему на первых порах создание подпольного, разведывательного центра во Львове было обоснованным риском. Что скорее всего послужило основание для Я. Чижа, несмотря на совместную с полковником службу в УГА, отказался от планов Е. Коновальца внедрить структуру ССО в свой штат. Наверное, отдавал себе отчёт, что руководить нелегальной разведывательной резидентурой ЗУНР во вражеском тылу, в условиях активного противодействия со стороны польской контрразведки – это не корпусом командовать, который предал своего главнокомандующего Н. Скоропадского. Как отмечал в своей переписке Е. Петрушевич, полковник возглавил экспозитуру в Крае в конце 1921 г. но уже через год был снят с этой должности, не справившись с возложенными на него функциональными обязанностями.
Некоторые из украинских историков пытаются защитить Е. Коновальца, указывая в качестве алиби необходимость его срочного отъезда со Львова осенью 1922 года после очередного провала саботажной акции. При этом расписывают интригующее путешествие по маршруту Львов-Варшава-Гданск-Берлин. Запланированная саботажная акция, активизировала деятельность польской полиции по розыску активистов ВО-Абвер. Начались аресты. Полиция посетила квартиру Е. Коновальца во Львове на ул. Тересы, 34 (сейчас ул. Митрополита Ангеловича), но там его не оказалось. Бывший главный капельмейстер УГА, композитор М. Гайворонский, хорошо знавший полковника по школе в с. Зашкове (Львовская область), ночью пришёл к нему домой и предупредил о возможном аресте. Тесть Е. Коновальца – адвокат С. Федак-старший, договорился со знакомым железнодорожником, по фамилии Копан и тот перевёз его в товарном вагоне в Варшаву. Оттуда по поддельным документам Е. Коновалец выехал в Данциг и больше на территорию ЗУЗ он никогда не возвращался.[108]
Не имея непосредственного отношения к деятельности краевой резидентуры-экспозитуры разведки ЗУНР во Львове полковник, возможно, был причастен в какой-то степени к теме функционирования резидентуры на ЗУЗ, почему собственно с осени 1920 г. всячески старался предложить диктатору ей замену в лице реформированного блока УСС – КСС. Однако, из этой затеи у него ничего не вышло. На этом основании вполне можно предположить, что полковник, намеревался активно использовать резидентуру УСС – КСС по большей части в интересах организации «Второго зимнего похода», который готовил в союзе с С. Петлюрой и Ю. Тютюнником. Когда же в марте 1921 г. Советская Россия и УССР подписали Рижский договор с Польшей, а также после отказа УСС на съезде в апреле 1921 г. объединиться с КСС Е. Коновалец, видя бесперспективность своих политических проектов в украинской диаспоре в Европе, в июле 1921 года вернулся на родину.
В то же время Д. Веденеев утверждает, что: «…Уже в 1921 г. Е. Коновалец принял решение о вступлении в тайные отношения с Абвером и договорился о поставках разведывательной информации, касавшейся Польши. По данным советской разведки в роли «честного маклера» в контактах между Николаи (начальник Абвера – О. Р.) и «Степановичем» (под таким псевдонимом Е. Коновалец значился в Абвере) выступал Рихард Яри (Рико Ярый – О. Р.). Последний развил бурную деятельность, и даже занял должность руководителя курсов УВО, организованных в том же году майором Абвера Фоссом в г. Мюнхене (Бавария)».[109]
В этом заявлении, прежде всего, хотелось бы уточнить, что сам по себе Е. Коновалец принять решение о вступлении в контакт с Абвером не мог по элементарной причине, как политическая фигура украинской эмиграции, он никого не представлял, его ССО, как мы уже указывали выше, никакой реальной силы в эмиграции не имел. Поэтому предложить Абверу некую разведывательную информацию от ВО-УВО, к которой полковник не имел прямого отношения и был игнорирован её руководством в лице Я. Чижа, он также был не в состоянии.
В то же время, в период Директории (1918 г.) Е. Коновалец, как командир корпуса Сечевых стрельцов армии УНР, поддерживал тесные отношения с немецким, оккупационным командованием в Киеве. В частности, с
