Семь секунд… восемь… Сколько еще шелковая броня выдержит?
В некоторых местах чувствую боль. Кислотная кровь добралась до моей кожи.
Девять…
Не знаю выжил ли Сева, но я надавал ему знатных лещей. Вроде так тут говорят.
Одно из щупалец хватает его за ноги, приподнимает в воздух. Другие два щупальца раскидываются в стороны, создавая опоры — иначе такой вес я не подниму.
Сева летает в воздухе, визжит, разбрызгивая кровь во все стороны.
Бам!
Со всей дури я (или уже не я) впечатываю его в пол, и он затихает…
Щупальца медленно тянут его по полу со звуком наглаживания зеркала мокрой ладонью…
Так, хватит… А то ведь потеряю Пазл.
Щупальца снова приподнимают Севу.
Я сказал хватит!
Бам! Бам!
И наступает он! Хаос! Щупальца, пропитанные эманациями боевого транса, с огромной скоростью бьются о стенки купола, о пол, о Севу, который скоро превратится в отбитый мешок с костями и требухой.
Десять секунд… Вся спина горит. Ткани костюма сзади тоньше всего. Мне пришлось распределить шелк по большей части спереди — куда попала основная масса кислотной крови. Радует, что в глаза не попало — натянутая шелковая маска спасла. Иначе бы всё — конец моим приключениям.
Щупальца озверели. Подконтрольные только моему подсознанию, они беснуются, воспринимая разрушительную кровь врагом. Двумя отростками, которые я могу контролировать напрямую, я пытаюсь сдержать остальные, но…
Щупальца подсознания набросились на них, рвут под корень и разрывают на мелкие части.
Гниль подземная!
Одиннадцать… Тело горит огнем самой глубокой бездны Варгона…
Бам! Бам!
И это еще одна причина, по которой я не хотел пользоваться костюмом.
Держись, Сева…
Закрываю глаза, с огромным усилием погружаю разум во мрак. Не думай… Погрузи себя в тени ее. Расслабься…
Моё сердце замирает… Я в недоумении открываю глаза.
Ч… что за… так… не… должно было про…
Последнее что я слышу, это чавкающий звук. Я падаю навзничь, на липкую, кровавую массу…
* * *
Тьма.
Так-с… за более чем триста лет я ни разу не помирал. Много раз был близок, но, чтобы так…
Хм, ну и что это? Учения Шэйлы говорили немного о другом загробном мире. Что ж, не скажу, что сильно удивлен. Теням смерть в тенях.
Я голый летаю в тёмном пространстве. Без стен и потолков. В невесомости. Во тьме. Смотрю на свои руки и…
Хмыкаю. Сероватая кожа, длинные пальца. Каменная мускулатура. Моё тело… Настоящее. Тело Альва.
Щупаю лицо. Идеальная симметрия и никакого намёка не щетину, которая последнее время достает меня на щеках и подбородке Кибы. Хм, вот только я не ощущаю шрама на щеке. А вот это радует — полуметровые уши приятно ложатся в ладони. Никогда не любил, когда трогают уши. Это что-то вроде хвоста у кошек. Но сейчас… Я с удовольствием их ощупываю.
«Он яви-и-ился…»
Женский голос, от которого по спине идут мурашки даже у первого хранителя. Но не от страха, сколько от благоговения и величественности каждой ноты, интонации, акцента на гласные…
Резко оборачиваюсь, но ожидаемо ничего не различаю в кромешной тьме. Легкое свечение от моего тела не спасает ситуацию.
— Моя госпожа, — тихо говорю я в пустоту, склоняя голову, — твоя тень явилась слиться с вечным мраком.
Именно это говорят Шииле ее погибшие тени. Именно это слетает с их губ перед смертью и после нее.
И вот настал мой миг. И мне не о чем жалеть. Я сделал всё, что мог…
Чувствую, как губы поджимаются, а длинные брови дергаются. Все ли я сделал, что мог? Правда ли мне не о чем жалеть? Странно… я ощущаю… отвращение к смерти? Я не хочу умирать? Хочу вернуться и стать этим… слабым немощным Кибой? Но… не может быть… Сотни лет я готовился к смерти, чтобы в конце сожалеть о потерянной жизни в теле мальчишки…
Перед глазами мелькают образы Аннеты, Аканы, Сэма, Кевина и многих других. Пытаюсь остановить это безобразие, но получается с трудом.
И тут я чувствую то, что можно назвать «смешком богини». Ведь боги не смеются, не испытывают чувств.
«Он… готови-и-ится…»
Что? Кто? Вот опять. Боги не говорят прямолинейно. Каждое их слово на что-то влияет и чем конкретнее они звучат в пластах реальности, тем больше последствий за собой влекут. Слово бога мало чем отличается от присутствия бога. В Варгоне есть легенда о мастере плетений, отказавшегося от возвышения только из-за того, что он не хотел менять одну реальность на другую. Он сжег самого себя на вершине Мугна`Рок — самой высокой горы Варгона, до которой даже я не смог в свое время добраться.
«Один… сойдётся… с двумя…»
Голос Шиилы затихает…
«Ты-ы-ы спи-и-ишь…»
Не могу пошевелиться. Все силы Альва уходят на то, чтобы воспринять чужеродный для моей реальности голос. Окажись я тут в воплощении Кибы, то превратился бы в прах от одного вздоха Госпожи.
«Поражение на дне… спеши… к… вершине…»
Пустота содрогается. Во тьме что-то шевелится и…
… огромная щетинистая лапа паука пронзает мне грудь. Я не успеваю даже удивиться.
Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…
* * *
Т… Тук… Тук… Тук!
Сердце бьется.
Открываю глаза и сразу же морщусь от света прожекторов. Свет проходит через кровавый купол, обретая красные оттенки.
Боль!
Всю спину невыносимо жжет. С кряхтением опираюсь руками о пол, приподнимаюсь, пошатываясь встаю, пытаясь понять, что происходит…
Кровь повсюду. Я будто в аду, но стою на небольшом чистом оазисе, поэтому еще не превратился в кислотного слизня. В отдалении, к стеклу купола жмется какой-то ком. Сева… Он трясется, стонет, что-то бубнит. Его руки и ноги вывернуты под неестественными углами. Кости целы, но слабые связки не выдержали. Уверен, это было бы очень больно, чувствуй он эту боль.
Громкоговоритель орёт:
— ПОБЕДИТЕЛЬ! ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ОТ КОАЛИЦИИ ВЕЛЬТЕШАФТ!!! СЭР ЗЕРУС КОНСТАНТИН КИБА!!!
Слышу крики, оры радости, горя и возмущения.
Купол почему-то не спешат открывать.
Смотрю под ноги. Костюм превратился в липкие дымящиеся лохмотья. Гниль подземная… Это очень плохо.
На мне остались одни трусы с трудом держащиеся на хилой резинке. Почти все тело красное, полно волдырей. Что у меня сейчас со спиной даже думать не хочется. Я умею ориентироваться по боли и сейчас она мне тонко намекает — у тебя на спине жопа.
