вернуться. Может, он сможет?
Допрыгала до телефона, оставленного на диване, и плюхнулась рядом, взяв аппарат в руки. По квартире я передвигалась исключительно прыжками. Скоро одна нога будет больше – накачаю, а вторая усохнет в гипсе.
От скуки у меня развивается явно ненормальная фантазия.
– Алло, – раздался в трубке голос друга.
– Женек, привет. Я по делу. Ты когда к нам?
– Завтра вылетаю. И буду… через 43 часа.
– Блин. А почему так долго? Я соскучилась.
– У меня ещё дела появились, раньше никак. А что случилось? Как нога?
– Нормально, – про перелом я никому не говорила, даже маме. – Так это ты меня сдал?
Вот и выяснился предатель. А для родителей будет сюрприз.
– Нет! – слишком поспешно, на мой взгляд, ответил он.
– Евгений Анатольевич, да какое право....
– Ой, Наташ, меня зовут, там… срочно. Давай я позже позвоню,– и положил трубку.
– Вот же мужжжицкая порода. Гад. Все гады! Нет, Малыш, ты представляешь? Сводник.
Посмотрела на Малыша. На мои жалобы он не то, что не среагировал, а развернулся ко мне задом и продолжал безмятежно дремать.
– И ты типичный мужик!
Обиделась я и на недостаточно чувствительную собаку.
Послышался стук во входную дверь и звук открывающегося замка – Костя вернулся.
Я похромала к прихожей:
– Привет, Наташ. Как себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Мы гулять. Малец, пошли, – пёс радостно подскочил и понёсся к входной двери. Все-таки предатель!
– Хочешь с нами?
– Не хочу, – и попрыгала к своему дивану. Думать дальше. Входная дверь закрылась. Ушли.
Не удержавшись, я подошла к окну понаблюдать за прогулкой.
Красивый, высокий блондин в строгом, черном костюме выгуливает большую, чёрную собаку и разговаривает по черному же телефону.
Я недовольно про себя отметила, что на время выгула собаки во двор вот уже второй день стали захаживать все, по-видимому, незамужние девушки района: кто на пробежку, кто тоже живность выгуливает (даже котов), а кто и мусор выносит. Мне-то сверху хорошо все видно. Может, где объявление висит:
"Внимание! Холостяк! Выгул. С 17:30 -18:00".
Я усмехнулась своим мыслям и пошла, точнее, похромала разогревать ужин.
Вечер прошёл как обычно: совместный ужин, немного телевизора и проводы Кости.
Сегодня приняла водные процедуры, насколько это позволяла загипсованная нога, улеглась спать в девять часов и, самое странное, уснула почти сразу. Все последние вечера я долго мучилась, ворочалась в кровати, придумывала умные слова, которые можно сказать Косте, умные поступки. Тысячу раз перекручивала наши разговоры, придумывая тысячи отговорок и миллионы оправданий. И в, конце концов, засыпала в тревожном сне, но и в нем не находила покоя. Во снах я то его страстно целовала, то била что есть мочи, пытаясь выместить тем самым свою боль и обиду.
И когда он с утра являл себя своей блистательной персоной, всегда с улыбкой, шуточками или забавными комментариями, я его, честно сказать, встречала не совсем благодушно. Ну, я себя представляла такой Бабой Ягой, которую разбудили, а он – королевич, который собственно и разбудил. Не была бы я так хорошо воспитана, отлупила бы метлой. Ну да, не справедлива я к мужику, а нечего тут… сниться и улыбаться.
Утром, ещё до того момента, как я открыла глаза, на меня упало чувство полного трагизма той ситуации, в которой я оказалась.
Начиная с того, как же я маме скажу, что не приеду, ладно маме – деду. Они ждут, зная, что я ещё в магазин заеду, докуплю продуктов.
Зазвонил телефон, по-прежнему не открывая глаз, ответила:
– Да.
– Доча… – послышался шёпот в трубке, – слышишь?
– Слышу, мам, я еще сплю, но вести диалог могу.
– Доченька, купи своей мамочке с тётей Верой Асти, как мы любим. Одну. Нет, лучше три бутылки.
– Мам, а почему ты шепчешь?
– Ой, доча, это все из-за твоего отца. Он нам с Веруней запретил пить. Представляешь? Мол, у нас потом рот не закрывается, а у него нервы слабые… это у него-то слабые? Да он мне всю жизнь…
– Марин, ты с кем? – послышался папин голос.
– Ни с кем, – мамин голос зазвучал колокольчиком, но как-то приглушенно, видимо, она прикрыла трубку рукой, а потом совсем тихо мне, перейдя на уровень ультразвука, – ну, мы договорились. Мы тебя ждём. Особенно тётя Вера и я.
В трубке что-то заскрежетало, стукнуло, и звонок отключился. Вот, как я так могу? Поговорила, наобещала, сама даже ехать не собиралась. Было плохо – стало ещё хуже. Я застонала и засунула свою бедовую голову под подушку.
Телефон вновь ожил, доставляя ко мне мамино смс с полным списком товаров, которые нужно купить. Последним в списке значилось "то, о чем нельзя говорить, – 4 шт."
Ну мама в своём репертуаре.
Пару лет назад я привезла маме на пробу шампанское "Asti Mondoro" и с того самого времени это любимый ее напиток, причем теперь и тёти Верин (жены дяди Стаса), а я – неизменный поставщик к столу этого напитка.
И чем мама папе не угодила? Нужно выяснить.
Я поднялась, привела себя и комнату в божеский вид, на ходу пыталась выдавить из своего еще спящего мозга хоть один телефон подходящего и недорогого такси.
Так я и прослонялась почти до десяти часов по квартире, даже забыв про выгул Нюфа, который с несчастным видом лежал в прихожей и неотрывно смотрел на входную дверь круглыми глазами.
Так-с, а где наш нянь для собаки? Вопиющая безответственность!
Сегодня пятница – рабочий день, значит, он уже на работе и не придёт. Я обреченно начала собираться на улицу. Пёсика жалко – поведу сама.
Только с трудом натянула на гипс спортивные штаны и поднялась, как в двери быстро провернулся ключ и ко мне без стука ввалился наш потеряшка.
– Доброе утро. О! Ты уже одеваешься.
Я осмотрела Костю и немного растерялась. Кажется, я что-то напутала с днями недели: он был одет в голубые джинсы и белую тенниску. Сегодня, что, суббота?
– Привет. Одеваюсь.
Волосатый мученик уже так настойчиво рвался за дверь, что широким лбом самолично подталкивал няня за дверь. А тот переводя взгляд то на меня, то на собаку, быстро говорил:
– Так. Я пока гуляю. Ты собирай вещи свои и Нюфа. Нас уже ждут твои родные.
– А я просто открыла рот и молчала. – Да потерпи ты! – он дёрнул собаку на себя.
– Я совсем тебе забыл рассказать, нужно собаке по утрам капать в воду десять капель вот этого, что-то у него с пищеварением, доктор сказал, – и положил бутылочку из темного стекла на стоящий рядом с входной дверью пуфик.
– Х – хорошо.
И он
