Номер, высветившийся на табло, ей не был знаком. Завтра предстоял вылет в Израиль, где для Звездинской была забронирована палата в одной из лучших клиник пластической хирургии. Страх, кольнувший в сердце холодной иголочкой (а вдруг отменят операцию?!) отошел и растаял, едва в трубке раздался голос подруги и коллеги:
— Славочка, привет! Это я, Людмила.
— Ох, и напугала же ты меня! — не сдержала эмоций Мстислава.
— Да чем же? — удивилась собеседница.
— Завтра уезжаю, — объяснила Звездинская, уже пожалев о сказанном. — Побоялась, что возникнут проблемы накануне отъезда, — добавила, не желая затягивать разговор: — Хорошо, что ты сегодня позвонила. Перед вылетом отключу телефон. Не хочу, чтобы кто-то мешал мне во время отдыха. Говори, что хотела?
— Я хотела узнать, как прошел выпускной концерт?
— Нормально прошел! — Мстислава села в кресло, закинула ногу на ногу, пододвинула к себе пачку сигарет: — Но вот после концерта такое случилось! — тут же полюбопытствовала: — У тебя денег на телефоне много? А то долго рассказывать.
— Хватит, — успокоила Милочка. — Говори, я слушаю.
Мстя вставила сигаретку в мундштук, прикурила, откинулась на спинку кресла, выпустила струю сизоватого дыма:
— Ну так слушай! — и медленно, никуда не торопясь, стараясь не упустить ни одной детали, смакуя каждое событие, пересказала произошедшее за последние две недели.
Конечно, упоминать о своих планах относительно Истомина, равно как и о том, что едет делать подтяжку, Звездинская не стала.
Есть вещи, которые должны храниться в тайне даже от самых близких подруг, каковой Людмила Марковна для Мсти, по её же собственному мнению, не являлась.
— Ну и что ты скажешь по поводу всего этого? — Звездинская загасила в пепельнице уже третью сигарету. Ей категорически запретили курить за неделю до операции. Но тут такой случай! Кто устоит?
— Ничего не скажу, — ответила Людмила. — Это все так неожиданно.
— Тебе так неожиданно, что даже слов найти не можешь! А каково нам тут было?! — решила поплакаться Мстя. — Ты даже не представляешь, в каком мы были шоке! Хорошо хоть Сережу удалось отправить на гастроли из этого дурдома! — сболтнула и тотчас прикусила язычок.
— Значит, Истомин уехал на гастроли? — переспросила Милочка.
— Ну да! А что в этом такого?! Его зачислили в труппу! Самое время начинать вливаться в коллектив! — повторила заученную фразу. И не желая сказать еще что-то, о чем может пожалеть, начала прощаться:
— Ну ладно, мне пора. Завтра вылет, а еще дел невпроворот, — спросить, как дела у Людмилы и Леночки Мстиславе даже в голову не пришло. Какое ей дело до чужих проблем?! Тут бы со своими разобраться.
* * *
Милочка протянула Тимуру трубку. Телефончик был простой, одноразовый, функция громкой связи в нем предусмотрена не была, а потому Людмила пересказала Халфиным все, о чем только что узнала.
— А пуанты? — шептала Леночка. — Что с ними? Дианка не повредила ноги?
— Судя по тому, что Мстислава ни словом не обмолвилась о чем-то подобном, значит — обошлось. Что и как я не знаю и перезванивать-переспрашивать, думаю, не стоит.
— Значит, Сергей её брат? — Леночка никак не могла поверить в то, о чем только что узнала.
— Выходит, что так, — кивнула Людмила.
— Я пойду к себе? — полувопросительно пробормотала девушка. — Мне нужно переварить все вот это и немного подумать.
— Конечно, — кивнул Тимур. — А пока будешь «переваривать», начинай собирать вещи. Много не бери, мы уезжаем всего на три дня.
— Куда уезжаем? — остановилась на пороге комнаты Людмилы Леночка.
— Как куда? — усмехнулся отец. — В Париж, конечно! Ты ведь хотела увидеть столицу Франции?
Леночка молча кивнула и вышла в коридор.
— Мне тоже собираться? — поинтересовалась Милочка.
— Конечно, — кивнул Тимур, — разве я еще не сказал тебе?
— Нет, — покачала головой.
— Значит, теперь говорю.
— Бедная девочка, — Людмила стояла лицом к шкафу и перебирала вещи, висящие на плечиках.
— Ты о Лене или о Диане? — поинтересовался Халфин, наблюдающий за процессом сборов.
— Да в принципе им обеим сейчас не сладко, — отвлеклась от пересмотра нарядов Людмила, — но, если честно, я сейчас говорила о твоей дочери. Она и без того чувствует вину перед подругой, а тут такое. Хорошо, что мы завтра уезжаем. Увеселительная прогулка поможет Лене немного прийти в себя. Ты здорово придумал.
— Да, — кивнул Тимур, отчего-то смутившись, — поездка в Париж пришлась как нельзя более кстати. Потом мы вернемся, и я покажу вам Нормандию во всей её первозданной красе! — добавил, уже поднимаясь с кресла: — Не бери много вещей. Я намерен устроить вам грандиозный шопинг на Елисейских полях, — шагнул к двери. — Увидимся за обедом. А сейчас мне нужно сделать пару звонков.
Выйти из комнаты Людмилы Тимур не успел.
В распахнувшуюся дверь влетела Леночка и наткнулась на стоявшего у порога отца.
Халфин отступил два шага под натиском дочери:
— Что-то случилось?
— Да, случилось! — глаза девушки лихорадочно блестели, — я все обдумала и решила! Я не поеду в Париж! Папка, отправь меня домой! Обратно в Южную Пальмиру!
— Лена, у нас есть планы. У меня есть обязательства. Ни первое, ни второе нарушать в угоду твоим сиюминутным капризам я не стану!
— Это не каприз! — Леночка заговорила быстро, перескакивая со слова на слово, надеясь только на то, что отец её поймет:
— Я должна вернуться! Понимаешь, должна! Я не могу сейчас развлекаться и болтаться по всяким там Парижам, когда Дианка осталась совсем одна! Ей плохо! И у неё совсем никого нет! А сейчас, когда выяснилось, что Сережка её брат, я тем более должна вернуться!
— Какая каша у тебя в голове, дочь моя, — Тимур попытался погладить Леночку по растрепавшимся волосам, но она вывернулась и отскочила от него.
— Пусть каша! Это не имеет значения! Наверное, я не такая умная, как вы. Или как Дианка! Но я знаю, чего хочу! Знаю, как нужно поступить сейчас! А потому, лучше отправь меня, или… — замолчала, понимая, как глупо угрожать отцу.
— Что или? — нахмурился Тимур, оправдывая самые худшие ожидания дочери и Людмилы.
Но Леночка не собиралась отступать перед недовольством отца:
— Или я сбегу! И проеду автостопом насквозь всю твою сраную Европу, но вернусь туда, где должна сейчас быть!
— Леночка, может не стоит торопиться, — попыталась встать на сторону Тимура Людмила Марковна. — И потом, ты ведь так хотела увидеть Париж.
— Никуда он не денется, этот Париж! — стало понятно, что Леночка уже все обдумала и решила. — Стоял без меня тысячу лет и еще пару годиков постоит, не развалится! — умоляюще посмотрела на отца:
