средневековья, пела мужским голосом, аккомпанируя себе на стереофоническом магнитофоне.
И вот общество уже было в сборе. Не хватало только двух гостей — Боба и Доба. Хозяйка беспокойно поглядывала на стрелки часов, с торжественной медлительностью приближавшиеся к двенадцати. Гости поглядывали на блюда с закусками и подсчитывали в уме, сколько чего придется на один пай в десять рублей, как вдруг дверь отворилась и в ней застряли двое округлых, полулысых, не совсем молодых людей.
— О! Боб и Доб! — воскликнула хозяйка. — Вы чуть не опоздали!
Боб и Доб попытались вырваться из дверного проема, но застряли они крепко. Гости пришли им на выручку: один уперся ногой в Боба, другой рванул на себя Доба, и пробка была ликвидирована.
Ввалившись в комнату, Боб и Доб затараторили наперебой:
— Чрезвычайное происшествие!
— Ужас! Кошмар, что мы пережили!
— Что? Что такое? — взволновался Антон Антонович.
— Приходим мы с Добом в ваш двор… — начал Боб заплетающимся от страха языком.
— Э! Позволь, я расскажу, — перебил его Доб.
— Э! Позволь уж я, — запротестовал Боб.
— Да говорите вы, ради бога! — рявкнул Антон Антонович. — Что там такое?
— Сейчас, сейчас, я все по порядку, — начал Боб. — Значит, сели мы с Добом в троллейбус номер пять и доехали до вашей остановки.
— На углу, где пивной киоск, — уточнил Доб.
— Входим во двор…
— А во дворе тьма-тьмущая. Лампочка не больше, как на десять свечей! — подхватил Доб.
— Только что мы во двор, как вдруг какой-то мужчина непонятной наружности…
— Дубленка на нем старомодная, до пят… И почему-то красного цвета…
— Красного цвета! — вскричала хозяйка, схватившись за сердце. — Это он, который с ножом! Он на все красное кидается…
— Мешок у него огромный! И бородища!
— По виду сущий бандит!
— «Э!» — потихоньку говорю я Добу.
— Э, нет уж! Это я сказал «Э!» Бобу.
— Сначала ты сказал, а потом я сказал, — согласился Боб. — «Э!» — сказали мы с Добом. — Чего ему нужно здесь во дворе, перед полуночью, когда все честные люди Новый год встречают?
— Никак по пустым квартирам шарит! — подхватил Доб.
— А он вдруг говорит: «Граждане, не знаете ли вы, где здесь квартира сорок девять?»
— Минутку! — перебил хозяин дома дрожащим голосом. — Квартира сорок девять — это наша!
И тут в дверях раздался звонок. Гости дамского пола бросились кто куда. Мужчины вооружились ножами из сервиза.
— Не открывайте! — послышался приглушенный голос хозяина из туалета.
— А мы… того… двери запереть забыли! — простонали Боб и Доб.
Дверь отворилась, и в комнату вошел гражданин непонятной наружности. В дубленке красного цвета до пят и с большим мешком за плечами.
— Извините! — сказал он простуженным голосом. — Это квартира сорок девять?
— А вы откуда? — заикаясь, спросил хозяин. — Из Мосгаза?..
— Нет, из Москонцерта. В роли Деда Мороза из бюро добрых услуг. Новогодние подарки заказывали?..
Все застыли словно в окаменении…
Дед Мороз из Москонцерта поглядел на часы, воскликнул: «Ой, я опаздываю!», высыпал содержимое мешка на пол и исчез.
Мужчины, вооруженные столовыми предметами, повернулись к Бобу и Добу.
— Прибежали, как сумасшедшие! «По виду сущий убийца! По пустым квартирам шарит!» Сплетники! Лгуны проклятые! Только рыскаете по городу да смущаете всех. Сплетни сеете! Пачкуны! Колпаки! — зашумели гости, обступая Боба и Доба.
— Ей-богу, это не я! — заканючил Боб. — Это Доб!
— Э, нет! — захныкал Доб. — Это Боб первый, того…
— Типы, уходящие в прошлое! — рявкнул Антон Антонович и почему-то посмотрел в зеркало…
Новогодний тост
А в квартире напротив праздничный стол сверкал белизной и манил магнетической силой. Гости заняли свои места. Наступила томительная пауза, во время которой все присутствующие глотали слюнки и с тоской поглядывали на минутную стрелку часов. А она, подлая, как на зло, ползла по циферблату так медленно, будто часам именно на эти несколько минут не хватило завода.
Выручить мог только тост. Не очень длинный, но и не очень короткий, в общем такой, чтобы его последние слова совпали с первым ударом часов на Спасской башне.
Но в эту ответственную минуту у всех словно языки прилипли к гортани. Все посматривали друг на друга и молчали. Ну! Кто отважится взять слово? Может быть, тот кряжистый гражданин в железнодорожной форме? Или этот красивый мужчина в мундире офицера? Или эта молодая женщина…
Наконец с места встал хозяин дома. С видом человека, приносящего себя в жертву коллективу, он поднял бокал.
— Товарищи, — начал он, теребя стопку бумажных салфеток так, словно это был блокнот с тезисами выступления. — Товарищи, сегодня мы присутствуем на очень важном событии. Через несколько минут состоится пуск нового агрегата, то есть, простите, пожалуйста, это я по привычке! Я хотел сказать — состоится пуск нового года…
Все засмеялись и оратор смущенно опустился в кресло. С места поднялся моложавый человек в морской форме.
— Простим нашего хозяина, — сказал он, улыбаясь. — У него на уме все только новые агрегаты, новые цеха. Разрешите тогда уж сказать мне. — Он в нерешительности помолчал, словно подыскивая нужные слова, оглядел внимательную аудиторию и неожиданно заговорил голосом, хриплым от волнения:
— Товарищи! В торжественный момент спуска на воду нового судна, то бишь, как его… этого… нового года…
Аплодисменты и смех покрыли его слова.
— Нет уж, вы меня извините, — заговорил сухонький, гладко выбритый старичок. — Тут вы оба несколько того… запутались. Это, видите ли, не пуск, и не спуск, а запуск, да, да, вот именно — запуск нашего очередного нового космического корабля… — он замахал руками и закашлялся от смеха, — вот и я туда же!
— Одним словом, если говорить по-нашему, — вставил железнодорожник, — сейчас заканчивается обкатка нового года, поскольку через несколько минут ему предстоит отправиться в первый рейс…
— Не обкатка, а пробный выезд в поле, — поправил с председательского места древний дед хозяина дома.
— Вы все, друзья, правы, каждый по-своему, — сказал, поднявшись с места, художник. — Но давайте разберемся, что из себя представляет в нашей жизни каждый Новый год? Что это, как не новая выставка наших успехов, нашего творчества, нашего роста? А раз это выставка, значит, у нас сегодня вернисаж!
— Премьера, — лаконично заметил гость с бантиком на крахмальном воротничке.
— Ну уж только не премьера! Премьеры довольно часто проваливаются, а с Новым годом этого никогда не случалось.
— Старт, и только старт! — звонко выкрикнула миловидная девушка. — Сегодня старт, а весь год соревнование.
— А когда же финиш? — не без ехидства спросил кто-то.
— Финиш тогда, когда ваше предприятие сумеет рапортовать о выполнении годового задания.
— Друзья, — примирительно сказала хозяйка, — как в общем все хорошо обернулось. Мы не могли дождаться одного тоста, а получили сразу десяток. И все близки сердцу каждого из нас. Но так как
