Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
затем выпрямляется – мордашка довольно сияет.
– Иго-го!
Поездка продолжается всего пять минут, но Марша в полном восторге и кивает головой в такт цоканью копыт по асфальту.
– Было так весело, так весело! – щебечет она, вылезая из повозки, и долго-долго поглаживает лошадь по боку. Все это время Белл смотрит на нее обожающим взглядом, а я смотрю на Белл.
– Предлагаю зайти в дом и выяснить, как там внутри с рождественским настроем. Заодно согреемся – как вам идея?
– Идет, – быстро и по сути отвечает Марша.
Белл смотрит на меня.
– Рори?
– Да, я – двумя руками «за».
– Двумя руками?
– Ну, ты же знаешь, я с радостью.
Это правда.
Дейв взял отгул и везет маму куда-то с ночевкой. Она пыталась отказаться, мотивируя тем, что нехорошо уезжать, когда я приехал домой, и сдалась, только когда я сказал, что проведу день с подругой. Это слово оказало на нее магическое действие. Лицо расплылось в улыбке, она бросилась собирать вещи, попутно крича, что они будут отсутствовать все выходные, а если нужно – и дольше, только дай знать.
Я возразил, что в Бате у меня есть собственная квартира, но мама гнула свое, де, а вдруг мне захочется привезти свою «новую подругу» сюда, в дом, где я вырос, так что, пожалуй, стоит протереть все поверхности. Дейв похохатывал, наблюдая за тем, как она в очередной раз моет унитаз – на всякий случай, но мама и ухом не вела. Не помогли и мои упорные (по меньшей мере пятикратные) заверения в том, что у нас исключительно платонические отношения.
И хотя по возвращении мама спросит с меня по всей строгости за собственную оплошность, плюс в том, что в выходные я свободен. Пусть атмосфера в Тинтесфилде самая рождественская, но мне сегодня на удивление хорошо.
Я захожу в дом. Белл и Марша уже присоединились к небольшой группе посетителей у рояля. Тут же стоит молодой человек в викторианской одежде и зычным баритоном поет «Двенадцать дней Рождества», с видимым удовольствием позвякивая колокольчиками. Притворяться восемь часов кряду – мне такое не под силу.
– …Моя любимая отправила мне куропатку на грушевом дереве, – гудит он к восторгу слушателей.
Он, конечно, молодец, но с меня хватит. В моей голове начинают роиться нехорошие мысли: баритона – прибить, колокольчики – объявить вне закона.
Возле рояля стоит большая елка, и я принимаюсь разглядывать ее, чтобы не вслушиваться в песню. Тем более что посетители начинают подпевать.
– Если тебе нужен тихий темный уголок, дай знать, – раздается шепоток у меня под ухом.
Я оборачиваюсь: Белл стоит рядом со знакомой ухмылкой на лице.
– Как-нибудь справлюсь. Хотя найти здесь темный уголок не составит труда. В этом доме куда ни посмотришь, везде темное дерево.
– Красиво, правда? Мне ужасно нравится вся эта резьба и гравюры. Сколько в этом мастерства, скрупулезности и совершенства! Этот темный цвет меня не угнетает, а утешает, как пуховое одеяло. Я представляю, как иду по анфиладам комнат и вздыхаю на манер героини викторианского романа. Мой возлюбленный отправляется на Крымскую войну, а я вынуждена выйти замуж за местного помещика, который похож на жабу и имеет серьезные проблемы с пищеварением. Совсем не обязательно, что я – дочь владельца дома, – поспешно добавляет она, – возможно, я помогаю на кухне, скребу полы как одержимая, а сама вздыхаю о своем любимом, который тоже уехал в Крым, и держусь подальше от младшего дворецкого Роулингса – при виде меня он разве что слюни не пускает.
– Ты все отлично продумала.
Мы движемся дальше вслед за Маршей – она замечает маленький столик, на котором лежат раскраски. Малышка обожает рисовать.
– Я ничего не продумывала, это была импровизация. У меня к ним талант.
Белл снова усмехается, и мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Когда ей комфортно, она настоящий бесенок, как выразилась бы мама. Она излучает озорство, вовлекая тебя в свой особый мир.
– Ха! У тебя воображение законченного романтика, – говорю я.
– А я и есть законченный романтик, – со смешком отвечает она. – Хотя Луиза сказала бы, что я – законченный романтик с ужасным вкусом и проблемами в интимной жизни.
– Что касается проблем в интимной жизни, я тоже не лучше, – вырывается у меня.
Только сейчас, произнеся это вслух, я понимаю, что так и есть. Посмотрим правде в глаза: я даже не задумывался об этом, пока не сказал. Но теперь признаю: да, это так. Возможно, общение с Белл Уайльд идет мне на пользу.
– Это я тебе нарисовала. – Марша сует мне в руку бумажный листок, на котором изображен олень. – Ой, а это что?
Она задерживается взглядом то на одном предмете, то на другом и тотчас переключается на что-то третье. Мы с Белл переглядываемся и следуем за ней в большую комнату, где нас приветствует улыбчивая женщина, тоже в викторианском платье, а рядом с ней играет граммофон. Других посетителей, кроме нас, в комнате нет.
Женщина приглашает нас проходить, а у меня волосы на затылке встают дыбом. Ох, не к добру это, больше похоже на ловушку.
– Здравствуйте, как ваши дела?
– Отлично, спасибо, – отвечает Белл.
– У нас Рождество, мы делали украшения, пробовали снежинки, ездили на лошадке, а я только что раскрашивала раскраску, – докладывает Марша.
– О, вы столько всего успели! А как насчет урока танцев?
– О, я люблю танцевать, смотрите-ка!
Марша пускается в пляс. Что именно исполняет малышка – кислотный рейв или чарльстон – со стороны не понять.
– Да, вижу. Очень необычно. А у нас здесь рождественские танцы.
– А я так и танцую, – пыхтит Марша, усердно кружась и подпрыгивая.
– Да, вижу. Этот танцевальный стиль до нас еще не дошел. А хотите, я научу вас танцевать по-нашему?
Марша останавливается.
– Моя крестная Белл говорит: век живи – век учись.
– Она у тебя очень мудрая женщина. Твои родители не ошиблись с выбором.
Женщина с улыбкой смотрит на нас. О господи, она приняла нас за родителей. Я хочу внести ясность, но Марша опережает меня:
– Это верно. И что за танец?
– Вальс святого Бернара. Вставай в пару со мной, а мама и папа будут танцевать друг с другом.
Женщина разводит руки, и Марша подходит к ней.
– О, мы не… – начинаю я.
– Замечательно, – говорит Белл.
У нее снова озорной вид – от румянца смущения не осталось и следа.
– Издеваешься, да? – бормочу я.
Она становится в центре комнаты и разводит руки приглашающим жестом – отлично знает, что я не посмею отказаться.
– Мамочка и папочка не очень хорошо танцуют, им нужно практиковаться. А тетя Белл танцует лучше всех, она и меня научила.
– Это многое объясняет, – говорю я, подходя к Белл, которая легонько хлопает меня по руке.
– А ну-ка без наездов, – урезонивает меня она.
– А кто тут наезжает? – смеюсь я.
– Ш-ш-ш! – оборачивается на нас Марша.
– Сначала без музыки, поучим шаги. Три глиссе к окну, раз, два, три, затем «топ-топ-топ».
Я поддерживаю Белл, и мы исполняем три глиссе и «топ-топ-топ».
– Два глиссе назад, затем я двигаюсь вперед с левой ноги, и вы делаете то же самое, сэр, а затем возвращаетесь назад с правой.
Я делаю шаг вперед, и Белл тоже.
– Ой! – Я отдергиваю ногу и трясу ею.
– Тоже мне проблема, верни ногу на место!
– И два глиссе вперед, а затем еще два назад.
– Ой! Ты это нарочно, да?
– Нет! – возмущается она. – Я не сильна в бальных танцах. Если честно, меня турнули из танцкласса в начальной школе, потому что я все время…
Марша снова шикает на нас.
– Извините.
– Да, извините, – вторит Белл и смотрит на меня свирепым взглядом.
– И нечего на меня так смотреть, как будто это я косячу. Это ты движешься в ритме полоумной выдры.
– А вот это было грубо… Так, а теперь что мы делаем?
– Вальсовый поворот, кажется. Дай-ка я поведу.
– Почему это ты поведешь?
– Потому что я мужчина, мне и вести.
– Хочешь знать мое мнение насчет патриархальных уст…
– Не думаю, что у героинь Викторианской эпохи было мнение насчет патриархальных устоев. Внимание: «топ-топ-топ»!
С грехом пополам мы движемся в вальсе – Белл через раз наступает мне на ногу, и мы хихикаем. Женщина снова заводит граммофон, и танец продолжается. В современных ритмах Белл явно чувствует себя увереннее.
– Считается, что ты любишь танцевать, – шиплю я ей.
– А я и люблю, просто мне не удается поймать ритм.
– Слушай: раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три.
Я считаю, она подстраивается, мы скользим, движемся вперед и назад и в унисон делаем «топ-топ-топ».
– У нас получается.
– Это точно, – говорю я в ответ.
Мы скользим по комнате, подхваченные музыкой, – я радуюсь, обнимая Белл, она смотрит на меня, подняв глаза, и мы, шевеля губами, считаем ритм. Отчасти мне хочется притянуть ее ближе и продолжать кружиться в вальсе. В этой близости есть что-то такое, чего мне очень не хватало – сейчас я понимаю это. Я, Рори Уолтерс, живу в безумном мире и сейчас
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
