Книга Лучшая страна в мире - Эрленд Лу

Мне недостает информации. Удивительный парадокс — мне, человеку, создающему информацию, недостает информации! И тем не менее это так, К такому выводу я пришел после нескольких дней бесплодного писания, думанья и вычеркивания. Факты — вот что мне требуется, голые факты, вокруг которых я могу строить свои рассуждения, а производство фактов мне не под силу, я не могу выдумывать их из головы, за этим надо обращаться к другим источникам, так что нужно отправляться в путь, — иными словами, добывать информацию. Я выхожу на улицу и отправляюсь за два квартала от своего дома в замечательную лавку, где продаются старые газеты и книги, я ходил туда много-много раз, чтобы купить буклетики про Астерикса и Обеликса, а также про Серебряную Стрелу, я страстный поклонник Серебряной Стрелы и его названого брата Сокола — белого человека, который по собственному желанию стал жить среди индейцев, ну и, конечно же, красавицы Светлая Луна, девушки, мастерски владеющей дзюдо, она, как дикая кошка, дерется с белыми, которые хотят ею овладеть, но она их колошматит; когда я был помоложе, мне требовалось подтверждение, что индейцы могут поколотить белых, найти подтверждение хотя бы в комиксах было приятно, ведь индейцы были хорошие и настоящие люди, в природе они понимали все — малое и великое, они не брали от природы больше, чем нужно, и если убивали бизонов, то лишь столько, сколько было нужно, чтобы прокормиться, они воплощали в себе равновесие и дальновидность, в то время как белые — неуравновешенность и недальновидность, и я ненавидел белых, и мне почти невыносимо было читать, как уничтожали индейцев, уничтожение индейцев я считал тогда самым ужасным преступлением всех времен, я идентифицировал себя с индейцами так же, как Бим идентифицирует себя со Скарпхедином, я и сейчас еще возмущаюсь, когда вспоминаю о кровавых битвах при Ваундед-Ни и Литтл-Биг-Хорис, в которых, несмотря ни на что, победили индейцы, так как был убит мерзкий генерал Кастер, и я радовался его смерти; как странно это звучит — я радовался смерти генерала Кастера; однако так оно и было, я радовался, и, хотя я радовался спустя сто лет после его смерти, это была настоящая радость, неподдельное и глубокое злорадство, так как я сумел представить себе эту картину, я видел генерала Кастера на коне в тот миг, когда он вдруг понял, куда его занесло, как он помрачнел и стал рубить саблей, отбиваясь от индейцев, и тут на него посыпался град стрел, я всегда видел целую тучу стрел, и стрелы пронзили его спереди и сзади, и, может быть, даже какая-нибудь попала в глаз, стрелы пронзали его кожу, раздирали под кожные ткани и внутренние органы, кромсая все, что было в нем жизненно важного, а я радовался и думал — вот что бывает с тем, кто истребляет индейцев; именно это я, в* общем, и думал, я мог бы развить эту мысль дальше, но я даже не пытался, потому что — зачем? Вот что бывает, и так и должно быть с теми, кто уничтожает индейцев, и Кастеру следовало заранее об этом подумать. Однако, несмотря на одну-две победы, в конце концов индейцам, если так можно сказать, пришлось проглотить горькую пилюлю. Или нельзя? Можно ли так сказать о тех, кого уничтожают? Достаточно ли этого, чтобы полностью выразить смысл происходящего? Пожалуй что нет. Ну а чего тогда достаточно? Кончилось тем, что индейцы исчезли. Сохранились только в «Серебряной Стреле», там они живут, и Светлая Лупа навсегда останется там и будет драться, как дикая кошка, и, если бы не Финляндия, я бы накупил годовой комплект выпусков «Серебряной Стрелы», ушел бы с ним домой и проглотил бы все в один присест, но от Финляндии так просто не отмахнешься, Финляндия все заслонила собой, и виноват в этом белый человек, думаю я, погоня белого человека за наживой виновата в том, что я не могу с головой погрузиться в «Серебряную Стрелу»; и в том, что я вынужден искать информацию о Финляндии, тоже виноват белый человек, которому не сидится на месте и все время надо куда-то ехать, в частности в Финляндию, и, хотя об этом даже излишне упоминать, я все же скажу — пропади он пропадом, белый человек! Я принимаюсь искать старые номера «National geographic», Этот журнал выходит с незапамятных времен, номер за номером, постоянно и регулярно, один раз в месяц, и его выписывали архитекторы и биологи, и вообще белые люди во всем мире, и уж если в «National geographic» ничего не найдется о Финляндии, то, значит, мир окончательно свихнулся, думаю я, а раз он свихнулся, то и пропади он пропадом, думаю я, пролистывая журналы номер за номером, и ни в одном не нахожу ничего о Финляндии. Нет, думаю я, это не может быть правдой, так не бывает! Как могло такое случиться, чтобы один из самых доходных и самых солидных журналов в мире ничего не написал про Финляндию! О чем только они не пишут, все, что угодно, есть — например, о Ниле, бесчисленные статьи о Ниле. И что они нашли в этой реке, думаю я. Река, черт возьми, как река. Ну длинная река, согласен. И цивилизация, возникшая на ее берегах, продержалась дольше, чем большинство других цивилизаций, так что молодцы были ребята, но что такого в этом Ниле — вода и сплошные неприятности, как от всякой воды, так что хватит, казалось бы, носиться с этой рекой, а они все печатают карты, они обожают печатать карты, как можно больше карт, тут тебе обезьяны, и пещеры, и мертвые культуры; а между тем Финляндия — это живая культура; интереснейшая финская культура живет и здравствует, но о ней даже не упоминается в «National geographic», им подавай мертвую культуру, только когда эта живая культура умрет и ее через тысячу лег откопают, тогда они сразу прибегут — пришлют своего журналиста, но эта культура живет сейчас, просто безобразие, что о ней ничего не пишут; вот жуки — это пожалуйста, пятнадцать страниц на какого-то амазонского жука потратить не жалко, я же вижу по фотографии, как жуку это неприятно, жук мечтает, чтобы его оставили в покое, он хочет спокойно жить и спокойно умереть, и на черта ему надо, чтобы его открывали и заносили на карту, ему-то какое дело, что благодаря ему, может быть, будет решена загадка рака, жук занят своими делами, и он думает: «What's in it for me?»[13]. И как ни жестоко это звучит, но ответ гласит, что ничего ему за это не светит, ровным счетом ничего, а вот если бы те же самые пятнадцать страниц посвятили Финляндии, от этого многим вышел бы прок: обрадовались бы финны, читатели получили бы удовольствие — наконец-то, подумали бы они, наконец-то напечатали такую содержательную статью о стране, про которую редко что-нибудь услышишь, наконец-то можно почитать о Финляндии; ведь людям же до смерти любопытно услышать побольше про Финляндию, думаю я, они этого сами не сознают, а на самом деле только и мечтают о Финляндии, мечтают так же, как я мечтаю о родном доме, вот только дома нет, а Финляндия есть, так что все, кто мечтает о Финляндии, совсем не обязаны погибать от неутоленной тоски, потому что Финляндия ведь есть на свете; в конце концов ко мне подходит хозяин лавки и говорит, что у меня на лице написано отчаяние, а он знает, на каком сайте можно найти библиографию статей из журнала «National geographic»; я так и встрепенулся. «Стоп! — говорю. — Какой такой сайт? Неужто в сети?»— «Да, — говорит он, — в сети». А я терпеть не могу сеть, потому что сеть — это вода, такая вода, что, наверное, только Сибелиус или смерть могут быть хуже; сеть — это же море разливанное воды, где вес течет, а ты барахтайся там как хочешь и жди, куда тебя вынесет, там каждый миг все меняется, информация в сети словно стая птиц, она все время меняет направление, причем без всякого изящества, и нет чтобы все одновременно, как птицы в стае, забудем это сравнение, оно никуда не годится, однако направление то и дело меняется, и невозможно ступить дважды в один и тот же поток информации, так как сейчас он здесь, а в следующий миг появляется уже что-то другое, а я ненавижу все, что меняется каждый миг, и не желаю иметь дела с такими вещами, поэтому для меня что искать, что не искать — все едино, но владельца лавки не испугали мои слова, он пошел к своему компьютеру и спросил, что мне надо найти, я отвечаю ему, что если уж он решил во что бы то ни стало попытать счастья и не боится пускаться в опасное плавание по сети, то я заранее предупреждаю, что не хочу брать на себя вину за его гибель, потому что рано или поздно его поглотит пучина, ведь так оно и случится, помяни мое слово; пока ты на суше, ты можешь мыслить рационально, но вода медленно, но верно подмоет фундамент, на котором ты стоишь, и в конце концов он зашатается и обрушится, тогда, мол, ты пожалеешь, но будет уже поздно, потому что ты уже будешь плавать по воле волн и ум твой не удержится на поверхности и водная стихия его захлестнет, ну а с другой стороны, сказал я ему, поищи, если хочешь, Финляндию, но только помни, что я не виноват. Финляндию? — переспрашивает он. Ну да! — говорю я. — А что в этом особенного? Ему удалось попасть в точку. Журнал «National geographic» писал о Финляндии в августе 1981 года. Ну конечно же писал! Я так и знал. Иначе был бы полный бред. Хотя у владельца лавки и не оказалось нужного номера, я все равно был рад, что он существует, ведь это как бы подтверждает тот факт, что моя брошюра встанет в один ряд с другими текстами о Финляндии, существуют другие тексты, и к ним добавится мой, так сказать в довершение ряда, однако надо будет заранее обговорить с финнами условие, что моя брошюра ни в коем случае не должна публиковаться в сети, так как эта брошюра будет частью меня, и поместить ее в сеть — значит поместить туда и автора, и тогда я уже не буду иметь ни минуты покоя, носиться мне по бескрайнему морю во веки вечные, пока кто-нибудь не сообразит выключить всю эту сетевую прорву. Да только кому это под силу! Не представляю себе, кто до этого додумается. И вот я пошел домой. Но не успел я засучить рукава моего свитера фирмы «Маримекко», как зазвонил телефон, это звонила Сестра, она просит меня приехать к ней в Согн, она говорит, что ей надо меня о чем-то спросить, а по телефону нельзя, я очень удивился: что же это может быть такое, о чем нельзя спросить по телефону, неужто, думаю, она хочет, чтобы мы поженились, надо же, как быстро, но я парень покладистый, так что, несмотря на то что вода поднимается и может случиться что угодно, я сажусь в машину и еду к домику среди прерий — последнее я добавил уже по привычке, оно так само и просится на язык; вообще, страшно даже подумать, как легко некоторые вещи входят в привычку, и не беда, что я оторвался от работы, потому что она вес равно не движется с места, Финляндия — сопротивляющийся материал, это я уже заметил, такая уж она есть, Финляндия, — скользкая, как угорь. Финляндия — это бремя белого человека.