— Я никуда не поеду. И перестаньте со мной говорить, как со швалью. Вы меня не знаете.
— Я только знаю, что видела, как полковник приехал… с ребенком. И знаю, как тяжело ему было. А еще знаю, что разочаровываться в людях больно. А у него в жизни боли хватило на десять вперед.
В этот момент дверь распахнулась, и мы обе обернулись к Бобу.
— Там…там трындец. Керук разнес полтаверны, сцепился с Трикси, выбил ему три зуба и теперь держит на мушке Вилли и Майки. Говорит, снесет им башку. И утихомирить его не получается. Если Джош вызовет шерифа — полковнику не поздоровится. А он вызовет.
Потом повернулся ко мне.
— Может, ты попробуешь?
Я? Он реально думает, что я смогу в чем-то убедить Керука? Серьезно?
— Да он скорее пристрелит меня вместе с этими Роджерами и Сэмами.
— Вилли и Майки.
— Какая разница!
Воскликнула я и прижала к себе малышку.
— Огромная. Если полковник выстрелит в кого-то из них, его посадят…посадят, поняла? И ты сама своими холенными ручками будешь содержать ранчо!
Прошипела Грейс и просверлила меня взглядом полным неприязни.
— Не знаю, что там о тебе понарассказал Джонни, и какая ты там швея, и как убирала дома. Твои руки в жизни не держали веник. И вообще вряд ли держали что-то тяжелее твоей сумочки. Что-то нам Джонни приврал. Ты из какого замка сбежала, принцесска?
— Хорошо! Хорошо! Я пойду.
Лучше отвлечь ее от этого разговора, а руки надо испачкать… или натереть мозоли, чтоб она к ним больше не придралась. Отвязала малышку и передала Грейс. Потом посмотрела на Боба.
— Далеко ехать?
— Та нет. Минут за пять там будем. Пошли.
Во дворе стояла старая колымага, которая жалобно заскрипела, когда мы в нее забрались, и мне показалось, что как только она отъедет, то развалится на запчасти.
Таверна напоминала своим видом забегаловку для пьянчуг. Именно таким местом она и являлась. Возле покосившейся ограды припаркованы пикапы, привязаны лошади, стоит на цепи велосипед и старый мот. Изнутри послышались маты и выстрел.
— Твою ж мать! — рявкнул Боб, схватил меня за руку и потащил в сторону здания. Очень хотелось его укусить и смыться, но я все же шла за ним, и когда мы оказались внутри полуразрушенной таверны с перевернутыми столами, стульями и разбитым баром, первого, кого я увидела, это Керука, который держал за шиворот какого-то мужика, а другой рукой целился в двух других, которые подняли руки вверх и не смели пошевелиться.
Как только он увидел меня…его лицо вытянулось, а потом он усмехнулся и перевел дуло мне на грудь. Ну вот… я ж говорила, что буду первым кандидатом на вылет. Но ружье перескочило снова на двух мордоворотов в шляпах с перекошенными лицами и расширенными от страха глазами.
— Выстрелит — сядет! Поняла? — рыкнул мне на ухо Боб и толкнул в сторону Керука.
И? И что мне делать? Я медленно пошла в сторону полковника. Он злобно тряхнул головой и дулом указал мне, чтоб убралась. Но я упрямо шла вперед. Если выстрелит, то, может, так и должно быть. Может быть, я заслужила именно этого. Чем ближе я подходила, тем злее становилось смуглое лицо полковника. Пока он не наставил ружье на меня, а я не схватилась за его дуло и не придавила к своей груди.
— ДАВАЙ! — крикнула ему, зная, что прочел по губам. За это время два придурка, которых он держал на прицеле, успели удрать. — Думаешь, это вернет Джонни? Думаешь, сделаешь счастливой Джекки? Стреляй!
Я схватилась за дуло и направила его к себе в грудь, увидела, как черные глаза Керука опустились ниже и застыли на моем декольте. Будь прокляты все откровенные кофточки Кейт вместе с ней самой на том свете. Да, я не стеснялась плохо о мертвых. У этой пословицы есть продолжение. Или никак, или только правду. Так вот правда была таковой, что Кейт еще та сучка, которая бросила инвалида мужа и маленькую дочь на глухонемого мужика с проблемным прошлым и расшатанными нервами. А расхлебывать ее выкрутасы теперь мне.
— Вы же поняли, что я сказала, верно? Или повторить помедленней?
Ткнул мне в грудь дулом сильнее.
— Спускай крючок, мистер Громила, давай, стреляй в женщину, почему бы и нет. Ты же ковбой!
Его рука с ружьем медленно опустилась.
Указал пальцем на виски и кивнул хозяину таверны. Чтоб налил ему еще.
— Никакого виски! — рявкнула я и перехватила бокал, встретилась взглядом с пьяными и осоловевшими глазами полковника. На него тут же набросились и скрутили ему руки.
— Поспокойней там! Полегче! Я отвезу его домой!
Один из ковбоев рыжий детина с веснушчатой рожей нагло пялился на мои ноги, а потом сгреб меня в охапку.
— Какая секси женушка была у Джонни, я слышал, ты стала вдовой. Давай позабавимся, крошка, у меня тоже есть ствол, только в штанах.
С диким ревом полковник наскочил на Рыжего, боднул его головой в живот и пригвоздил к стене, а потом с яростью ударил лбом прямо в лицо, ломая нос и зубы. Рыжий взвыл, а Керука оттащили назад.
— Твою мать! — запищал Рыжий.
— Какого хера ты трогал его невестку, придурок?!
— Он выбил мне зубы!
— Радуйся, что не выжрал твое сердце…пошли отсюда. Давай. Скоро шериф припрется, уверен, что его вызовут!
— Ты! — Рыжий ткнул пальцем в Керука, — С тебя два зуба, краснокожая мразь! И я найду способ вернуть долг!
Полковник замычал, и его глаза налились кровью, он был похож на быка, который вот-вот рванет в бой и раздавит все вокруг себя.
Керук дергался и рычал, как медведь, пока его связывали и тащили к фургону Боба. Наконец-то ребятам удалось затолкать полковника в тачку и захлопнуть дверцу.
— Можно…Джекки пока побудет у вас? — тихо спросила я Боба, подавая ему платок, чтобы он вытер кровь с виска. Керук сильно сопротивлялся.
— Да, детка, конечно, можно. Грейс будет в восторге. Она влюблена в эту забавную малышку. Ты…ты не обижайся на нее. Она добрая старуха с золотым сердцем. Просто Керук мне как брат. Он меня с того света вытащил…
— Я понимаю.
Оглянулась на дремлющего полковника и снова посмотрела на Боба.
— Как давно он не разговаривает?
— Да лет десять уже. У него в голове титановые пластины, знатно череп разворотило. Как только жив остался. Вначале пропал слух, орал от страшных головных болей, а потом пропала и речь. Когда себя не слышишь, это херово.
— И…и как вы общаетесь?
— У меня было десять гребаных лет выучить язык глухонемых. Пришлось. Вместе с полковником, который уперся, как вол, и не хотел ничего делать. Пока не приехал его сын и не смог с ним общаться. Он очень любил Джона. Керук отличный отец. У него огромное, золотое сердце, и оно не имеет размеров. Сам воспитал мальчишку, на ноги поставил. Ранчо поднимал один…Все для единственного сына. А оно вон как вышло.
