class="p1">Да потому, что это Савельев. От него чего угодно ожидать можно, и я уже перестала понимать, когда он помогает мне и ведет себя адекватно, а когда возвращает свою надменность и усмешки. Бесит.
Отправляю сообщение и быстро закрываю диалог, хватаю планшет и открываю эскиз татуировки: заказчику обещала выполнить до конца недели. Но телефон вдруг щелкает, и я перевожу дух, прежде чем открыть мессенджер.
Лиза: Спасибо за помощь.
Савельев: Я бы убил его, если бы он доломал твою руку. Это почти моя ответственность, дело чести ее долечить.
Ты смотри какой… Дело чести у него. А кто сразу после моего падения говорил, что его вины тут нет? Я не придумала это себе, я после тех слов еще больше ненавидеть его стала. Сам на лед вытащил, сам же открестился от проблемы.
Правда, лекарства оплатил…
Лиза: Лучше бы твоим делом чести было не вести себя по-идиотски)
Савельев: Много хочешь, дамочка)
Лиза: Действительно, что-то я разошлась. Ладно. Тогда просто спасибо.
Савельев: Не обижай больше взрослых мальчиков, если не хочешь испытать их гнев на себе.
Интересно… Это он о себе или о ситуации с Антоном? Не знаю. Звучит как-то глупо.
Лиза: Пока моя рука болит, кажется, у меня есть защитник, так что можно и пообижать немного:)
Лиза. Мать. Твою. Гаврилова.
Что я творю? Нет, серьезно. Что за чушь пишу? Человек свою надменность спрятал, на друга наорал из-за руки моей, а я такое несу…
Это Савельев еще не знает, что я Антона поцеловала, чтобы избавиться от него самого в своих снах. Достал потому что, сил никаких. Вот же приставучий.
Савельев: Когда-нибудь ты получишь за свой длинный язык.
Лиза: Длинный язык — это неплохо.
Савельев: Вообще хорошо, только надо уметь правильно пользоваться.
Лиза: Придурок.
Савельев: Спокойной ночи, полторашка. Руку намазать не забудь.
Лиза: Хорошо, пап.
Савельев: Ты сделала несколько ошибок в слове «папочка»:)
Лиза: Не дотягиваешь до папочки еще, Савельев) спокойной ночи.
Закрываю диалог и ловлю себя на мысли, что сижу как дура и улыбаюсь. Спасибо хоть, не покраснела. Такие шутки для меня норма, но вот с Савельевым… Обычно моя вражда с парнями в школе заканчивалась либо дружбой, либо дракой. Драться с Артемом я не хочу, он такой дылда, что я даже в прыжке до его лица не достану. А дружить… Не хочу загадывать, потому что случается в жизни всякое на самом деле. Еще и Алиса с Егором скоро вместе будут — надеюсь, — а значит, этот двухметровый вечно ошиваться будет рядом, общения никак не избежать.
Боги…
Вот чует моя пятая точка, что влипла я по самые уши. Только не пойму пока, во что именно.
* * *
Антон целует меня, зарываясь пальцами в волосы, и я медленно отвечаю на поцелуй, опустив руки на его плечи. Трепета в груди нет, сумасшедшего желания тоже, но этот поцелуй кажется правильным.
Сквозь сон ощущаю радость, что Савельев таки сменился Антоном, хотя после его поступка видеть его тоже не очень хочется, но план сработал, а значит, все жертвы были не напрасны.
Это третьего целовать, чтобы и от Антона избавиться?
Его руки опускаются на мою талию, я провожу пальцами по мышцам рук, а потом…
А потом приходит Савельев. Точно как у универа отталкивает от меня Антона, перекидывает меня через плечо, уносит в раздевалку, мы целуемся, и…
— Лиза, будильник уже десять минут звонит!
Подскакиваю от громкого голоса мамы и дрожащими руками выключаю орущий на ухо теле- фон.
Закрываю глаза. Выдыхаю.
Избавилась, блин, от снов с Савельевым…
Артем
Уплетаю кексы и радуюсь, что сестренка, когда нервничает, становится заядлым кулинаром. На самом деле замахался жрать в столовках: то в универе, то в ледовом. Не кормит меня женщина почти никогда, а тут такой праздник: целая кухня сладостей. Не мясо, конечно, но тоже пойдет.
Рассказывает мне, как вышла замуж за босса по договоренности, и я чуть не давлюсь этим несчастным кексом: насколько редко мы общаемся, что я пропустил момент ее замужества, пусть и липового? Мы всегда были близки, особенно когда я вышел из подросткового периода и перестал быть самым ужасным братом в мире.
— Мне просто кажется, что так от нашего соглашения выиграю только я. А ведь оно задумывалось как взаимовыгодное. — Наконец-то подбираю челюсть с пола от этих заявлений и включаюсь в диалог, хотя глаза все еще навыкате.
— Ну так и в чем проблема? В соглашении же есть результаты, к которым вы должны прийти?
— Ага, — кивает. — Только есть еще одно «но»: я не знаю, смогу ли вынести все, что произойдет, если предложу ему не разводиться. Его семейство меня со свету сживет.
Можно подумать, наше семейство лучше. Наша мама (папы у нас разные) сама кого хочешь сожрет. Не зря же я у сеструхи живу. Матушка уперлась, что хоккей надо бросать и работать в компании отца. А я не хочу. Я с детства играть обожаю, до капитана дожил, деньги за это получаю. Что ей вечно не так?
Короче, на волне скандалов я и свалил из дома, благо было куда. Надеюсь, Ксюха не сильно расстраивается из-за вынужденного сожителя. Пока других вариантов у меня и правда нет.
Так что наговаривать на семейство босса, когда у тебя свое не лучше, — идея так себе.
— Не вижу в этом минусов: квартира мне достанется. Ты ж аренду наперед платишь, — ржу и запихиваю в себя четвертый по счету кекс. Не сестра, а золото кулинарии. Надо все-таки попросить мясо пожарить. — Слушай, если серьезно, то ты ведь и в первый раз согласилась, зная, что там за семейка. А раз уж ввязалась в дело, то нужно доводить его до конца и нести ответственность.
— Откуда в тебе ума столько? — спрашивает удивленная моими речами Ксюха. А я что? Я на все лекции хожу, еще и не так разговаривать умею. Не все спортсмены тупые, хотя, глядя на мою команду… Ладно.
— Да там девчонку одну на лед выкатил, чтобы побесить, а в нее пацан въехал, так она руку ушибла, теперь ходит скулит по универу, а я ей таблетки вожу. В общем, несу ответственность.
— Понравилась тебе? — спрашивает Ксюха, и я снова чуть не давлюсь выпечкой. Ага. Понравилась. Мы же в детском саду. Или, по ее древним меркам, сейчас все друг другу нравятся?
— Пойдет, — отмахиваюсь от сестры, не желая продолжать разговор. Мы хоть и близки с ней, но о желании закрыть рот
