– Вот так… – пробормотала я, присаживаясь на безликую постель и поглаживая шерсть фамильяра, примостившегося рядом. – Права была тетя Беттина, тюрьма по мне плачет…
Пабло возмущенно поднял голову. Тетя Беттина, младшая мамина сестра, старая дева, с юности считавшая себя неотразимой и поэтому любившая всех поучать. Мне, любимице бабушки, доставалось от нее больше всех. Я ходила не так, не так держала спину, не так говорила, не то читала. Когда я заявила о своем желании учиться в Нимруде, именно она заявила, что я никогда туда не поступлю, а когда я поступила, и более того, на стипендию, тетя заявила, что я не потяну учебу. Про то, что она говорила, когда меня отчислили, я не услышала.
С меня хватило и скандала с родителями, после которого я попросту хлопнула дверью. Именно тогда и поменяла фамилию на бабушкину девичью, чтобы не иметь ничего общего с теми людьми, которые не удосужились выслушать меня. Лорд О’Шейли раскопал и это. Я устало потерла виски и покосилась на постель.
Вопреки ожиданиям, белье на ней было чистым. Пожалуй, даже чище, чем на некоторых постоялых дворах, а подушка – достаточно мягкой.
– Как ты думаешь, ничего не случится, если я прилягу? – поинтересовалась я у Пабло.
Лис фыркнул и свернулся калачиком в изножье, укрыв себя пушистым хвостом. Я последовала его примеру. Хвоста, правда, не было, пришлось воспользоваться одеялом, тоже чистым и пахнущим цветочным лугом.
В полудреме я постоянно прокручивала диалог с лордом О’Шейли. Он был прав, и когда обвинял меня в любви к авантюрам, и когда указывал преимущества сотрудничества с ним. Это злило, и я не могла заснуть, все время ворочаясь с боку на бок. Пабло обиженно ворчал, но упорно продолжал ютиться в ногах, ободряя меня своим присутствием.
В коридоре раздалось противное дребезжание посуды. Потом – хлопанье одной двери, второй, негромкие голоса… по всей видимости, развозили обед.
– Встать к стене! Держи! Закрыть дверь! – С арестованными не церемонились. Скрип и дребезжание становились громче.
– К стене! Держи!
– Ой, а это что? – услышала я знакомый голос эльфа.
По всей видимости, Мэла разместили где-то рядом. Злость опять всколыхнулась во мне. В этот момент я пожалела, что стены камеры надежно глушат любой всплеск магии, иначе подставившему меня паршивцу было бы несдобровать. Хотя… Может быть, на это и рассчитывали? Или на то, что мы попытаемся договориться о показаниях? Начальник Департамента магического контроля никогда ничего не делал просто так.
– Передача. Твоя девка заходила, – безучастно пояснил тюремщик.
– Ее выпустили?
– Наверно, раз заходила! Забирай, у меня еще дел полно!
Дверь захлопнулась, посуда снова задребезжала – тележку покатили в мою сторону. Несколько шагов, и тюремщик остановился.
– Стать к стене! – скомандовал он. Я подчинилась. Сияние вокруг двери исчезло, створка распахнулась и ко мне в камеру слеветировал поднос, на котором стояла тарелка с кашей-размазней и стакан с непонятным напитком. Мерно покачиваясь, он долетел до стола и с противным бряканьем приземлился.
– Приятного… – договорить тюремщик не успел. В камере напротив послышались странные звуки, потом – удары, словно кто-то в конвульсиях молотил руками по стене. Мы с Пабло обменялись встревоженными взглядами, я подалась вперед, пытаясь понять, что происходит.
– Что за… – Тролль моментально смахнул с себя окаменение, серой молнией метнулся к двери, открыл. Посиневший от удушья Мэл вывалился в коридор, сделал несколько неровных шагов, упал, напоследок дернулся и затих. Его глаза закатились.
– Целителя, живо! – Дверь перед моим носом захлопнули так резко, что я едва успела отпрянуть, чтобы не схлопотать по носу. Пабло рыкнул, а я попыталась ударить по створке.
– Выпу… стите! – последние слоги я просипела, морщась от боли: фамильяр прыгнул на меня, не позволяя коснуться створки, по которой пробегали яркие искры. Присмотревшись, я узнала заклятие: усиленная заморозка, Джелато. Коснись я двери, простояла бы статуей до вечера.
Оставалось кружить по камере, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Крики, топот, суета…
Короткие приказы целителя, в смысл которых я не вникала. По всей видимости, он требовал отойти и не мешать.
– Время смерти…
Слова потерялись в выкриках арестованных. Ошарашенная, я замерла, закрыв рот руками. Мэл мертв? Как бы я не желала придушить мерзавца, но он не мог, не должен был умереть… Хотя именно об этом и предупреждал меня Дориан О’Шейли.
Эльфа наверняка убили те, кому он должен был отдать зелье. Показалось, что в камере стало холодно. Я обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, охватившую меня. Если они добрались до Мэла, доберутся и до меня… Что-то влажное ткнулось в ладонь. Лис с сочувствием лизнул мне руку.
Я шмыгнула носом и решительно смахнула слезы. Меня могли убить в любой момент, но это не повод раскисать!
– Встать к стене! – Грубый голос заставил меня вздрогнуть. Я повиновалась. Дверь распахнулась, очередной конвоир замер у порога.
– Руки за спину! И вперед! – Он отступил.
Я вышла. Пабло трусил рядом, задрав хвост. При виде фамильяра конвоир недовольно нахмурился, но возражать не стал. Снова бесконечные переходы, и я опять очутилась у дверей приемной начальника департамента.
– Заходите, мисс Донахью! – почти радостно приветствовал меня секретарь. – Дрейк, мэтр приказал подождать в коридоре!
Последнее адресовалось конвоиру. Я скупо улыбнулась, понимая, что в связи со смертью Мэла мне предстоит очередной допрос. Руки все еще дрожали, а в голове царил сумбур. Внутренне собравшись, я переступила порог.
– Пр-ривет! – Корвин растопырил крылья, лукаво смотря на лиса. Пабло демонстративно отвернулся, хотя то и дело косил глазом на надоедливую птицу.
– Мисс Гордон! – Хозяин кабинета привычно поднялся, чтобы поприветствовать меня. – Рад вас видеть в добром здравии… пока что.
– Это – намек? – холодно поинтересовалась я, без приглашения занимая стул для посетителей.
– Констатация факта.
– Что случилось с Мэлом? – Я не стала изображать неведение.
– С чего вы решили…
Я отмахнулась, давая понять, что не собираюсь играть в шпионские игры.
– Вы узнали, от чего он умер?
Лорд О’Шейли внимательно всматривался в мое лицо:
– Пока нет. Магическое воздействие не обнаружено, судя по всему – отравлен.
– Вы не проверяете передачи на яды? – изумилась я.
– Какие передачи? – насторожился начальник департамента. Понимая, что сболтнула лишнее, я прикусила язык. Поздно! Мужчина не спускал с меня взгляда, и я, хорошенько все взвесив, продолжила:
– Тюремщик…
