— Что-то со Славой и Савой? — встала и отправилась в комнату, открыла дверь и чуть не упала навзничь. Закрыла глаза, открыла глаза, и тут мне захотелось плакать. Слезы предательски потекли из глаз.
— Тише, тише, Машенька, мы все приберем, честно- честно. Детка, возьми вещи и иди в ванну, а мы совсем справимся, я им помогу. Мы просто очень долго сидели дома, и было трудно придумать, чем заняться. — Смущаясь затараторил мужчина.
— А вот в следующий раз будешь думать с кем оставлять детей. Не каждый гопник в трико на эту роль годится. — Это уже вклинилась Тая.
Дети засуетились, и стали быстро наводить порядок, упрашивая меня поверить, что Игорь Ильич очень хороший, а Сава все подходил и заглядывал ему в глаза и обнимал. Мне стало так неудобно. Ведь моим детям ужасно не хватает мужского общения. И эта ситуация остро демонстрирует мне это. Плакать захотелось еще сильнее. Мои дети обделены мужским вниманием и где его взять, я ума не приложу. Ушла в ванну, чтобы хоть немного прийти в себя. И провалилась в негу и блаженство. Не знаю, сколько я пробыла в этой нирване, но выходить надо. Там ждет начальство, надо отчитаться о выручке и поговорить о втором поваре и кассире. И думать, пока этих двоих нет, как быть завтра. Кто будет с детьми.
— Мы на кухне — как только я открыла дверь ванны, донесся голос Таи.
Зашла и ахнула, опять захотелось плакать, да что за день? Валерьянки надо выпить. На столе стоял ужин, дети кружились у стола и все ждали только меня. Я села, есть не хотелось вообще. Подвинула чай и отпила немного.
— Ты сегодня что-нибудь ела? — голос назидательно звучал, Тая сложила руки на груди. Помотала головой. — Вот и ешь, не хватало еще от истощения свалиться — чтож мне все пророчат свалиться?
— Ешь, Машенька, ешь! Завтра тебе еще работать и работать. Как сегодня день прошел?
И я рассказала, про Егора Сергеевича, что Яна пришла ближе к шести вечера, и про странного гостя, из-за которого я не смогла прийти раньше. Отчет про выручку Игоря Ильича очень обрадовал, он аж припрыгивал и твердил какая я умница, какая я молодец. Мне, конечно, было приятно. Но решила все-таки добавить ложку дегтя и поставила вопрос ребром, что надо нанимать повара и кассира. О втором говорили мы первый раз, поэтому Игорь Ильич недоумевал. Но я объяснила, что так поток будет проходить быстрее, чем сейчас, недовольных будет меньше, а стало быть может и посетителей больше, если очередей не будет. В общем, договорились, что еще два человека в штат и чем быстрее, тем лучше. А завтра будет еще один трудовой подвиг, потому что из кармана этих людей не вытащишь и первых встречных не возьмешь, тем более на кассу. И меня отправили отдыхать. Игорь Ильич уехал домой, но завтра утром обещал вернуться, завтра Тая прийти пораньше не могла и на него будет нагрузка больше, чем сегодня, а зная Таю, может наоборот, полегче мужику будет. Завтра опять трудный день, надо выспаться. Детей пораньше надо уложить. Легла на кровать чуть — чуть прийти в себя и вырубилась. Я не слышала, как Тая уложила детей, во сколько они легли. Я услышала только будильник в 6 утра, и в отличии от всех предыдущих дней, я подскочила от первого сигнала. И сама не поверила, что уже утро.
День прошел в таких же хлопотах и заботах, как и вчера. Одной было сложно, людей было еще больше на завтрак и обед, Яна опять пришла позже. Я кружилась как белка в колесе. Ноги гудели уже к обеду, надо что-то попить или помазать, чтобы поддержать. Боже, мне хотя бы кассира. Вечером, когда пришла Яна, пришел и странный визитер, опять взял заказ, к которому так и не притронулся и так же старательно оглядывался вокруг. Меня это очень напрягало. Я опять не смогла оставить Яну одну. И просидела с ней до закрытия. Выручка сегодня была еще больше вчерашней. Надо договориться с Игорем Ильичом об инкассации. Хранить такие деньги в хлипком сейфе не дело, конечно, это не миллионы долларов США, но и за меньшими суммами воришки лазают и грабители приходят. Еще и этот мужчина, зачастивший вечерами. Какое-то странное чувство у меня к нему. Если раньше я его боялась, то теперь у меня к нему зародился интерес. Что он высиживает, и кого выглядывает. Если бы был грабителем, то давно бы ограбил. В первый день он видел, что я кассу снимала, да и сегодня он сидел в пустом зале, никто бы ему не помешал ограбить двух хрупких девушек. Тут явно что-то другое. Вот только что?
Следующий день прошел так же, как и предыдущие два. Было народу много, работы тоже. Благо Яна пришла пораньше. И это было просто чудом, потому что не знаю, как бы я справилась без нее в обед. Яна сидела на кассе, а я на раздаче и на кухне, иногда Яна подменяла на раздаче, потому что я зашивалась на кухне, тогда очередь замирала, и начиналось недовольство. Я была просто вымотана уже к 3 часам, Яна была в шоке, как я справлялась одна два дня. И главное, как так получилось, что кафе приобрело такую популярность у местных?
Вечером явился визитер, странный, взъерошенный, такой грустный, уставший. Опять взял свой скромный заказ, к которому он, скорее всего, опять не притронется и сел, только уже не на то место, а как мне показалось, на первое попавшееся. И….стал есть. Периодически опуская голову и проводя рукой по волосам. Я была очень удивлена. И такое жгучее любопытство зародилось внутри. Я подошла ближе. Мне было неудобно лезть к человеку, но очень хотелось. Села к нему за столик и стала молчать и смотреть с ним в одну сторону.
— У вас что-то случилось? Что-то страшное? Скажите, не бойтесь, я не осужу вас, не раскритикую, иногда надо, что бы кто-нибудь просто выслушал, как с попутчиками в поезде, ты знаешь, что не встретишь этого человека вновь, и можешь сказать ему многое, и даже больше, чем другу, потому что больше не встретишь, потому что не знаешь.
— Я опоздал, я на всю жизнь опоздал…..- мужчина вдруг заплакал и уронил лицо в руки. Не было рыданий, он просто затих и не двигался.
Повисла тишина, Яна ушла от раздачи на кухню, видимо, чтобы не смущать. А я попыталась поддержать, положила руку на плечо, мужчина напрягся и поднял на меня глаза.
— Вам не понять, вы очень юны. Но говорю вам, если что-то хотите делать делайте, завтра может не быть, если не вас, то того, с кем вы хотели делать что-то, ради которого вы пытались делать хоть что-то. Я не верил в Бога, и он меня наказал.
— Бог никого не наказывает, мы сами себя наказываем, очень часто это наш выбор. Или судьба. Мы всегда думаем, что случилось что-то ради того, чтобы нам было плохо, но мы не знаем, что бы было, если бы не случилось это. Все это очень сложно, и разобраться вот так с наскока не получится, а вот выговориться — да. Иногда во время разговора к нам приходит прозренье, а если не приходит, то все равно становится немного легче.
За моей спиной звякнул колокольчик, но я не стала отвлекаться, сегодня есть Яна, и она, если что обслужит. У человека горе. Ему нужнее.
— Я думал, что еще успею, что надо все исправить и только потом прийти, я думал, что еще не поздно, а сегодня узнал, что Надя умерла и сын вместе с ней! — мужчина замолчал, губы у него дрожали. — Я все потерял. — Уже прошептал мужчина.
— Как вас зовут? — обратилась я к мужчине.
