Дошло до того, что я почти перестала следить за тем, что происходило вокруг. Лишь настороженно поглядывала в сторону колдунов. Но и те будто оттаяли. Ели, пили и даже скупо улыбались. А король, нахлеставшись вина, раскраснелся, расстегнул на груди ворот (меховой плащ давно был сброшен с широких плеч) и теперь, откинувшись на высокую спинку крепкого стула, что-то обсуждал с Бренном.
А вот мой муж почти не изменился в отношении к монарху. Не позволял себе лишнего и казался собранным, как и прежде. Не доверял он своему старшему альфе. И никакое вино не могло заставить Бренна изменить свое отношение к его высочеству.
Но вот наступил тот миг, которого я ждала с искренним ужасом.
В полночь лорд Оберон поднялся из-за стола и взмахом руки призвал стаю замолчать.
Увидев своего альфу, оборотни затихли. Вмиг наступила такая тишина, что был слышен треск огня в камине и тихое дыхание десятков гостей. Бренн улыбнулся и опустив взгляд, протянул ко мне свою руку.
Все всё поняли без слов. А я почти окаменела от страха.
«Пора!» - прошептал Бренн, используя нашу связь.
«Еще немного!» – ответила с мольбой. Я не чувствовала себя готовой. Ни сейчас, ни потом.
«Элейн, пора!» - как-то мягко, но с нажимом, заявил мой супруг и я приняла его руку, с трудом поднявшись на ноги. За спиной засуетились слуги. Мне отодвинули стул. И вот мы с альфой, рука об руку, вышли из-за стола. Едва сделали это, как оборотни снова оживились, вскинулись со своих мест, закричали, завыли, залаяли. За столом остался сидеть только Тайран. Невольно бросив на него взгляд, отметила, насколько холодным сделались его ледяные глаза, потерявшие весь свой веселый блеск. Но заметив, что я смотрю на него, величество снисходительно улыбнулся, но так и не встал.
Бренн сильнее сжал мою руку и сказав только короткое: «Не бойся!» - повел мимо гостей к выходу.
Как и положено на свадьбах лордов, за нами тотчас увязались. Ауд был одним из тех, кто выкрикивал ободряющие и немного откровенные пожелания для своего альфы. Вместе с ним до покоев, принадлежавших лорду Оберону, нас провожали более десятка подвыпивших подданных хозяина Лунного замка.
Вне себя от смущения, с горящим лицом и несомненно, пылающими щеками, я хотела исчезнуть, раствориться в пространстве. Но рука мужа держала крепко до тех самых пор, пока мы не вошли в украшенные гирляндами двери хозяйских комнат и Бренн, широко улыбнувшись друзьям и побратиму, не закрыл дверь перед их лицами, отрезав нас от шума и гама, производимых оборотнями.
Я застыла в паре шагов от порога. Сердце билось быстро – быстро. Беглый, почти без интереса, осмотр комнаты ничем особым не удивил. Разве что огромной кроватью с балдахином и покрывалом, на котором кто-то разбросал живые цветы. Те самые, что росли под снегом.
Отчего-то в голове вспыхнула мысль, что это Ауд, но я тут же и думать забыла о цветах и побратиме мужа, когда на плечи опустились сильные горячие пальцы альфы. Секунда и тело застыло, напряглось в ожидании того, что последует после.
Дыхание оборотня коснулось волос, когда он наклонил ниже голову. Он встал за моей спиной так близко, что наши тела соприкасались. Широкие ладони Оберона скользнули вниз по рукам, пока не остановились на талии. В этот миг сердце застучало с такой силой, что в груди стало больно. Но я не произнесла ни единого звука. Молчала и тогда, когда Бренн, приободренный отсутствием сопротивления, осторожно поцеловал мои волосы, а затем шею.
Кожа покрылась мурашками. Альфа был нежен, и я слышала отголоски его мыслей. Даже не знаю, что пугало сильнее. Прикосновения, пока еще нежных рук, или эти мысли, более порочные и откровенные, чем пальцы моего супруга.
Нас связала кровь. Нас связал обряд. Я не могла противиться ему. Он был волен получить свое. Меня. Всю и без остатка. Мое тело принадлежало ему, но все внутри противилось этому единению. Я просто и глупо боялась. Наверное, выступи против меня вся стая северного клана, обращенные, принявшие звериную ипостась, мне не было бы так страшно, как сейчас.
«Элейн! – звучал в голове жаркий шепот Оберона. – Моя! Как долго ждал! Моя и только моя!».
И снова обжигающее прикосновение губ к нежной коже на шее, точно там, где в храме ее касались его клыки, оставившие на мне метку альфы.
Кожа не болела. Она горела, обжигала и я не знала, что тому виной, мой страх, или огонь мужа.
Невольно бросила взор на постель. Цветы на покрывале, белые, как мое платье. Смотреть на них было больно и я не выдержала, закрыла глаза, чувствуя, как руки Бренна, осторожно, но властно, словно клеймя, подтверждая свое право, опускаются на талию, поднимаются выше, накрывая полушария груди.
«Моя! Элейн!» - позвал альфа. Он хотел меня, ждал, чтобы отозвалась, отреагировала на ласку, на манящие слова и тепло тела. Но я молчала. И мысленно, и вслух.
Тогда Оберон развернул меня к себе. Теперь мы встали лицом к лицу. Альфа немного отодвинулся, будто рассматривая черты моего лица, затем его руки осторожно принялись выпутывать шпильки, поддерживающие фату. Справился он с этой работой удивительно быстро и проворно. Миг и фата легкой паутинкой летит на ковер. Бренн наклонился ко мне, поймав губами тревожный вздох. Удар сердца и альф меня поцеловал. Уже не так церемонно, как за праздничным столом, когда радовал своих приближенных. Нет, на этот раз он целовал меня иначе. Так, как еще никогда и никто до него не касался к моим губам. Руки мужа властно опустились на талию, притянули к сильному телу, позволяя ощутить готовность к продолжению церемонии. И я снова задрожала, не отвечая на поцелуй.
- Ну же, Элейн! – прошептал он горько, то ли уговаривая, то ли умоляя.
Я зажмурилась. Но оборотня это не остановило. Легко, словно я не весила ничегошеньки, муж подхватил меня на руки и куда-то понес. Нет, я, конечно, знала, куда. И ощутив спиной мягкое покрывало, задрожала еще сильнее.
- Отзовись, ответь, - просил муж, осыпая поцелуями мою шею.
Его руки скользили по моему телу. Касались груди, задевая болезненно напряженные вершинки, опускались по животу, обжигая даже через ткань платья. А в какой-то миг он забрался под белые юбки, и я в страхе распахнула глаза, ощутив его пальцы на своих ногах.
- А! – выдохнула в лицо альфе.
Он не остановился. Поцеловал снова. Жадно, почти до боли истязая губы. Его рука продолжала чертить странные узоры на моем бедре, забравшись непозволительно далеко. Еще немного и муж прикоснется к сокровенному. Он уже был готов взять свое, а я…
А я продолжала тихо молиться о том, чтобы наступило утро, а вместе с ним и облегчение. Но внезапно все прекратилось. Я даже не сразу это поняла, лишь по ногам в какую-то секунду повеяло холодом.
Резко открыв глаза, увидела, как Бренн навис надо мной. Смотрит в лицо пристально, но в глазах его нет ни проблеска эмоций. И мысли не слышны, будто альфа закрылся от меня.
- Не бойся, Элейн, - сказал он тихо и оправил задранное платье. – Я не возьму тебя силой. Не трону до тех пор, пока сама не захочешь и не придешь ко мне, - он отодвинулся и встал с постели, продолжая мерцать желтыми глазами. – Ты моя жена перед богами и перед лицом стаи. Все остальное подождет. Ты должна быть готова. Я не хочу и не могу насиловать свою пару. А то, что происходит сейчас, иначе не назовешь. – Сказал и повернулся спиной, поправляя собственную одежду.
