Я мог ответить прямо, но это не в моих правилах. Она, откинув волосы с лица, мягко улыбнулась. Яна мило смущалась – я был готов смотреть вечно на ее порозовевшие щеки, сверкающие глаза и приоткрытые губы. Оттого я медлил с ответом. Нетрудно догадаться, что сама бы она ответила на вопрос утвердительно. Или я слишком самонадеян – мне все это говорят.
– Ты ставишь вопрос некорректно, – сказал я. – Сначала спроси, верю ли я в любовь. А потом – с какого взгляда.
Яна подняла голову и посмотрела на меня с испугом.
– Так ты… – начала она, но я перебил ее смехом.
– Расслабься, – я выпустил ее руку из своих пальцев, перевернулся на спину и заложил ладони за голову. – Верю. И только в такую.
Мне стало горько. Когда я расскажу Яне, что собираюсь уехать из Москвы? И смогу ли рассказать?..
Яна
Мои щеки, наверное, напоминали спелый помидор. Догадался ли Костя, что, когда я спросила его о чувствах, это было мини-признание? Художник за пару дней стал мне дорог, и если мы продолжим в том же духе – я влюблюсь в него, вопреки всем своим правилам.
– Мне хочется доверять тебе, Константин, но… – Я замолчала, не зная, что последует за этим «но» и потупила взгляд.
– Ты не доверяешь людям, – кивнул Костя. – К сожалению или счастью, я тоже человек.
Я слабо улыбнулась. Откуда он знает о всех моих демонах?
– У меня в душе происходит что-то подобное, – Константин вновь перевернулся на бок и принялся рвать траву рядом с собой. – То есть, я думаю, что понимаю тебя, поэтому хочу помочь. Мне тоже нужна помощь…
– Помощь? Тебе?
– Свобода, – нехотя пояснил Костя. – Я считал, владею свободой и своей жизнью, но тогда бы меня не терзали всякие мерзкие мысли.
– Тебе же плевать, что о тебе думают. Разве нет?
– Да, но… – Его черед замолчать на злосчастном «но».
– В моей жизни всегда было слишком много правил, – я подсела к Коэну вплотную и положила руку на его ладонь. Он вздрогнул. – А после некоторых событий я придумала новые. Целый список.
– Пора нарушить правила, верно? – Зеленые глаза заблестели от предвкушения. Отлично, удалось отвлечь его на мои проблемы.
Я ответила:
– Если ты поможешь.
Пару минут мы целовались. Константин вынул свою ладонь из-под моей и осторожно гладил пальцами мою шею. Я, вздрагивая от его поцелуев, смотрела на чернильно-черное небо, усыпанное звездами, и пыталась дышать тихо, ровно. Хоть бы не спугнуть волшебство… и надежду.
– Идем ко мне? – хрипло спросил Костя. Похоже, он обдумывал предложение довольно долго, раз спросил так неуверенно. – Становится холодно. Даже для твоего свитера и крутой кожаной куртки.
Повернувшись к Косте, я долго смотрела на загорелое лицо, наслаждалась терпким ароматом, чувствовала тепло мужской руки. Мысли о самом предложении витали далеко за пределами моего сознания. Что бы я ответила, если бы мне предложил пойти в гости другой мужчина? Я бы отказалась и убежала. Но Костя… Он…
– Эй, – позвал Константин. – Я обещаю, ничего такого.
– Идем, – я поднялась с земли и потянула художника за собой, мысленно добавив: «А я не обещаю».
Глава 7
Калининск, Саратовская область, шесть лет назад
Деревенский двухэтажный дом покосился от времени, краска на стенах облупилась, а занавески потрепались. На крыльце стояли двое братьев: один темноволосый и коренастый; второй – худощавый блондин. Внешне не похожие, они понимали друг друга с полуслова.
Старший брат открыл дверцу лазурной «Девятки» и сказал:
– Расслабься, Костик! Домчимся, моргнуть не успеешь! – он улыбнулся характерной для мужской половины рода Самойловых полуулыбкой. В уголках почти черных глаз появились морщинки, делая мужественное лицо старше. Парень явно не выглядел на свои девятнадцать.
– Ага, Дим. С поправкой на ветер – через полчаса! – фыркнул в ответ Костя Самойлов. Он, напротив, выглядел младше семнадцати.
Братья были разными не только внешне, но и по характеру: Константин – тихоня и домосед – любил живопись, боялся рисковать и терпеть не мог точные науки. Дмитрий – импульсивный, веселый технарь, обожал играть на гитаре и ремонтировать автомобили в компании приятелей. Самойловых объединяла крепкая дружба. Когда родители умерли, братья стали опорой друг для друга: Дима заботился о Косте, а Костя старался оберегать Диму от необдуманных поступков.
– Серьезно, я не доверяю этой машине. – У Кости росло нехорошие предчувствие, и он, нервно сжимая в ладони кисточку, пытался отговорить брата от поездки. – Есть в твоей «Девятке» что-то… зловещее. – Мальчик поежился, вспомнив роман Стивена Кинга о машине-убийце10.
Дмитрий рассмеялся, проводя рукой по коротко стриженым волосам. Запрыгнув в автомобиль, он похлопал ладонью по соседнему от водительского сидению и, щурясь от солнца, спросил:
– А мне ты доверяешь?
– Хм, нужно подумать, – усмехнулся Костя, но его взгляд не потерял серьезности. В груди юного художника нестерпимо ныло от тревоги. Но разве старший брат, который совсем недавно сдал на права и купил машину мечты, будет слушать его, параноика?
– Костик, – Дима вскинул бровь и криво улыбнулся. Именно этими жестами Константин Коэн всю оставшуюся жизнь будет выражать эмоции: радость, презрение, обиду, интерес… А в тот день привычка брата Костю только раздражала. – Точно не хочешь покататься? Мы с ребятами собрались на речку. Там и девчонки будут. Маринка, – уточнил Дима с усмешкой, прекрасно зная: Косте нравится брюнетка-хохотушка. – Тебе скоро восемнадцать, она, наверное, подарок приготовила… – Брат поиграл бровями.
Заманчивое предложение – день выдался теплый, солнечный, а на речке прохладно и пейзажи красивые… Но беспокойство помешало положительному ответу. Костя, после смерти родителей, всего боялся. В итоге он отрицательно покачал головой, лелея плохое предчувствие.
– Не хочу и тебе не советую, – упрямо заявил Костя. – Давай лучше пройдемся пешком? Я расскажу о идеях насчет твоего портрета. И я нарисовал Марину! Показать?
Дима – единственный в окружении Кости интересовался его увлечением и не считал рисование бесперспективной тратой времени, хотя мало понимал в искусстве. В школе над юным художником лишь посмеивались: «Кому нужны твои картинки, Самойлов, лучше бы маляром пошел работать!»
– Вечером расскажешь и покажешь, – улыбнулся Дима и вновь вскинув темную бровь. – Ну, не хочешь, как хочешь. Иди, рисуй. А я буду осторожен. Я тебя никогда не оставлю, Кость. Никогда.
Дождавшись от брата неуверенного кивка, Дмитрий Самойлов выехал со двора. Из магнитолы «Девятки» раздались первые аккорды песни Bon Jovi «Someday I'll Be Saturday Night».
