Я смотрю на габариты, что красными пятнами смешиваются с выступившими слезами.
Смахиваю и шагаю внутрь здания.
Несмотря на страх перед встречей с отцом, я впервые не чувствую себя здесь как клоун на похоронах. Даже мокрое платье не делает меня лишней среди этого праздника пафоса и офисного лоска. Каким живет Эдуард Малышев.
Да и внимание, что уделили моей груди мужчины в лифте, говорит о многом. Оно приятно щекочет нервы, а при этом я вспоминаю, КАКОЕ ей уделял внимание Марк. Он боготворил их губами, руками. Стягивал до легкой боли, но приносил искры счастья и взрыв похоти. И почему я снова это вспоминаю? Потому что обычно и думаю, как легко соврали…
— Дарья, — секретарь отца поднимается и улыбается словно родной. Это единственный плюс походов сюда, которые я так ненавидела.
Первый был еще в юности, перед поступлением. Второй позже, когда из-за Марка я хотела уйти с учебы. И снова, после клиники, когда я решила отказаться от него как от отца. Теперь я хочу попросить помощи. Ну, не дура ли?
— Как я рада тебя видеть. Ты стала еще красивее. И это платье… Ткань такая? Или ты намочила, чтобы стать сексуальной?
— Не специально, — говорю я с улыбкой и принимаю короткое объятие. Мне всегда казалось, я чувствую людей. Тех, кому можно доверять, а кому нет. Марине можно было доверять, так я думала раньше. Но Марк поколебал мою веру в собственное шестое чувство.
Киваю на дверь.
— Я зайду?
— Он занят для всех кроме тебя…
— Почему ты так решила?
— Я ничего здесь не решаю, дорогая, — улыбается она… и я хмурюсь. Меньше всего мне хочется разбираться в ее тонких намеках и играть.
Я подхожу к двери, делаю пару глубоких вдохов и стучусь.
— Да, Марина, — говорит голос, который когда-то читал мне сказки, а потом посылал играть самой, потом решил мою судьбу и упихнул в психушку. Потому что это спасло бизнес.
— Это не Марина… — прохожу вперед, и в меня упирается ошеломленный взгляд. Первые пару секунд, а потом он довольно откидывается в кресле, осматривая меня с ног до головы.
— Мне нравится. Твоя мать удавится от зависти… Не хочешь заехать в гости?
Дурдом…
— Ты серьезно?
— Ну а что… Мне очень хочется с ней развестись, она не дает. Так что могу я хотя бы ее позлить… нет?
Мой ответ был написан на моем лице.
— Так и живешь с профессором? Собственную квартиру не хочешь…
Хочу, но тебя это не касается.
— Если хочешь как-то загладить свою вину или помочь, то отдай на сегодня ресторан, который у тебя пустует.
— Ресторан, — хмурится он и быстро в уме что-то просчитывает. — Зачем…
— Потому что я прошу! — подхожу ближе. — Потому что мне хочется знать, что меня воспитывал человек, а не калькулятор.
— В обиду не тебе, а мне, дочка, калькулятор бы не допустил ошибок. Но ресторан можно…
И я уже готова улыбнуться, завизжать от радости, как звонит телефон.
— Геннадий Викторович? Да, слушаю, сегодня? Через час? Это прям точно? — настроение снежным комом катится с горы. — Я понял, без проблем. Даша…
Но я уже направляюсь к выходу. По его щенячьему выражению лица стало понятно, что он не может отказать никому, кроме меня.
— Даша, прости… — говорит он мне вслед и делает последний выстрел в дочернее сердце, что умело так часто прощать. Как часто я слышала потом, как часто я мысленно просила отца разобраться. И как просто Алекс его заменил, и вот этот мужчина из родителя стал мне чужим.
— Желаю тебе, папуля, вечно быть женатым на мамуле. Ведь семья самое главное…
С этим и выбегаю из здания, ослепленная солнцем и собственным бессилием. Больше не ощущая волнения. Я пустота и отказ родителя заполнил ее слезами.
Не везет… А я ведь была так уверена…Наивная… И теперь осталось только позвонить Михалычу и сказать, какой я лох…
Лох…
— Я, кстати, мог бы тебе помочь, — слышу голос Марка, и вздрагиваю, когда он выходит из тени колонны.
— Ты же уехал! — отшатываюсь я, но он ухмыляется, подходит и мягко тянет меня за локоть. — И какая помощь! Мне нужно место для проведения свадьбы. Быстро. Прямо сейчас…
Но эти крики ничего не значат в сравнении с тем теплом, что заполняет мои вены от одного его вида. Касания. Притягательного аромата. Рядом с ним плавится кожа, настолько, что я готова стечь перед ним ручьем. Благодарить, что именно сейчас он не уехал. Не бросил. И пусть он даже что-то задумал, именно сейчас он нужен мне. Именно сейчас я как мотылек тянусь к свету, готовому в любой миг меня сжечь. И почему в голове сидит упрямый мул, утверждающий, что это именно то, что мне нужно… Сгореть дотла. В Марке.
— Да ты не волнуйся так, малыш. Не кричи… Я все решу… Как же я могу оставить в беде свою булочку.
— Но я уже не…
— Пара булочек у тебя все еще остались… — смеется он и звучно шлепает меня по заднице. Я взвизгиваю и стараюсь двигаться чуть быстрее. Идти вперед, уже видя вдалеке машины.
И еще мне очень интересно, как он может мне помочь…
И очень интересно, что он попросит за свою помощь…
Глава 23— Ты понимаешь, что твой парень спас тебе работу? — спрашивает Михалыч, пока мы пьем шампанское и наблюдаем за танцем молодоженов. Вдалеке от праздника. Уже когда все блюда были на столах голодных гостей. Теперь осталось дождаться, когда они разойдутся, чтобы все убрать.
— Он мне не парень, — отвечаю быстро, но взгляд против воли скользит по танцполу. И дальше. Но Марка нигде нет. А ведь я еще не сказала ему «спасибо». Он быстро сориентировался, все подготовил, знал, кому позвонить. Если бы я не считала это глупостью несусветной, то бы подумала, что он все спланировал.
Бред…
— Но он хочет им быть, — смеется, потряхивая животом, Михалыч и тяжело поднимается со стула. Потом наклоняется ко мне, обдавая пьяным дыханием. — И он мне нравится больше того прилизанного. С костылем.
Мне хочется закатить глаза и напомнить, что подсматривать, как минимум, неприлично, но шефа давно бесполезно учить манерам. Как, впрочем, и обладателя голоса за спиной.
— Мне тоже он не нравится, — говорит Марк, вызывая у меня стойкое ощущение урагана в желудке. — Рад, что все остались довольны.
— Не говори. В нашем ресторане тебе всегда будут рады, парень.
— Это очень кстати, как раз хотел пригласить туда одну вредную девушку.
Боже, какая пошлость. Так и хочется спросить, знает ли он, как себя там вести. В ресторане-то?
— Как удобно, что она там работает, — хохочет Михалыч, хлопком жмет Марку руку и идет собираться. И только стоит мне попытаться подняться, говорит: — Отдыхай. Заслужила.
