Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Она сняла с Янека рубашку и повлекла к постели.
– Быстрей, эти глупые тряпки только мешают. Какая у тебя нежная кожа, совсем как у благородной.
Изумленный юноша сбросил с себя остатки одежды, помогая разоблачаться торопящейся Юлии.
– А теперь ложись. Убери руки, дурочка, у тебя такие красивые груди! Как яблочки в саду.
Юлия принялась ласкать воображаемую Беату, а потом вдруг так прильнула к соску груди Яна, что у него мурашки по коже побежали. А её губы опускались все ниже, ниже. Ян не выдержал: такой ласки он себе не представлял.
– Опомнись, Юлия, перед тобой мужчина.
Но Юлия, казалось, не видела никакой разницы. О такой любви между девушками говорил ему Иван? Впрочем, Ян больше не мог сдерживаться и размышлять. Была – не была! И уже не задумывался, какой была Юлия в "здравом уме". Сама этого хотела, сама привела его сюда. У Яна не было к ней нежности, как к Беате, но Юлия, кажется, её и не ждала. Принимала его грубость с похотливыми стонами и криками, в ответ кусала его и царапала; это было, видимо, то, что батюшка в своих проповедях называл "грязным развратом", но Ян почему-то никаких угрызений совести не испытывал.
В конце концов от непривычных ощущений он утомился и устало скомандовал Юлии:
– Одевайся. Иди в свою комнату.
Он мог бы и приказать ей забыть обо всём, но в последний момент решил: пусть помнит. Помнит, что не всегда ей быть госпожой, что он сильнее её не по праву рождения или богатства, а… просто сильнее, и всё!
Потом он лежал в полумраке легендарной зелёной комнаты, и мысли как толстые сонные поросята лениво ворочались в его голове: знал бы Иван, чем он только что занимался! Именно тем, о чем подпольный граф так презрительно отозвался, – использовал божий дар себе во благо. А стоит ли иначе? Каждый за себя. Кто защитит Яна Поплавского, попади он в переделку? Кто вступится? Один он на белом свете, и не на кого надеяться, кроме себя.
Дверь комнаты без стука отворилась, и в проеме возник низкорослый охранник по имени Миклош. Он неодобрительно посмотрел на лежащего – среди дня! – Яна и буркнул;
– Быстро собирайся! Пан Зигмунд приехал, тебя видеть желает.
У парня ёкнуло сердце.
– Зачем я ему понадобился, не знаешь?
– Раньше будешь знать – быстрее постареешь, – переделал на свой лад поговорку Миклош.
Они шли теми же коридорами, какими недавно Ян следовал за Юлией, но теперь за Яном, будто ангел смерти, молча и монотонно шагал охранник.
У комнаты пана Зигмунда он остановился, на полкорпуса выдвинулся вперёд и опять пропустил Яна вперёд.
– Здоровы будьте, ясновельможный пан, – поклонился Ян мужчине, сидящему в большом похожем на трон резном кресле.
Прежде пана Зигмунда он не видел. И что-то в выражении глаз, в повороте головы напомнило ему Юлию, но на том сходство и кончалось. Лицо пана несомненно было примечательным. Прямой, резко очерченный нос, подбородок с ямочкой, черные брови вразлет, голубые выразительные глаза и пышная копна черных с проседью волос. Все черты в отдельности были красивыми, но соединенные на одном лице выглядели почему-то мрачными и даже зловещими. Из-за складки ли между бровями, стальной холодности глаз или изогнутых в презрении губ? Во всяком случае, в отличие от дочери, пан и не собирался смягчать производимое им на других впечатление.
– Миклош говорит, что видел тебя у дверей моей комнаты, – сказал пан Зигмунд, не отвечая на приветствие Яна.
– Я проходил мимо.
– А ещё он говорит, что шел ты от комнаты камердинера Ивана. Или ему показалось?
– Пану сказали правду. Иван пришёл за мной на кухню, где я работал по указу пани Юлии, чтобы я помог ему перенести в его комнату кованый сундук.
Хорошо, что они с Иваном придумали эту причину на такой вот случай!
– Ты не находишь, Миклош, ничего странного в том, что Иван обращается к человеку, только что поднявшемуся с постели, с просьбой, которая не каждому здоровому по плечу? Ну-ка, смотри мне в глаза: ты был раньше знаком с Иваном, вы встречались?
В первый момент Ян так испугался, встретив вонзённый в него взгляд пана, что не смог сразу ответить на вопрос.
– Не… Не был! Я его впервые здесь увидел. Мы с мамкой всю жизнь на хуторе прожили. Никогда никуда не ездили. Пани Юлия тоже всё спрашивала про какого-то князя Данилу. Так я и его не видел. Я отца-то своего не видел. Его как в армию забрали, ни слуху, ни духу о нём не было. Наверно, так и не узнал, что я родился.
Ян говорил взахлеб, как сильно напуганный батрак. Он частил, выпаливал, что придёт на ум, только бы увести от опасной темы, сбить с толку, показать, какой он простодушный и неопасный. Не дай бог, чтобы пан Зигмунд только подумал о том, что произошло между ним и Юлией.
– Князя Данилу поминала, говоришь, Поплавского? А чего это вдруг?
– Говорила, похож я на него очень.
– То-то она тебя вырядила: рубашка, кружева, прямо знатная особа. Хочет над стариком подшутить. Я не возражаю, пусть потешится.
И задумчиво добавил:
– Как знать, Миклош, может, ты и ошибся. В жизни случается: кто был князь – стал грязь, а кто и наоборот.
Миклош подобострастно кивал.
– Разберемся, – пан Зигмунд сделал жест, будто отмахивался от надоедливой мухи. – А сейчас проводи его туда, откуда привёл. Проследи, чтобы по замку не гулял. Бережёного бог бережёт. Мало ли, ещё на рыцаря Ольгерда наткнётся, а то другое какое привидение…
Пан загадочно усмехнулся.
"Ни в коем случае раньше времени себя не обнаруживай, – вспомнил юноша напутствие Ивана, идя под конвоем панского охранника. – Особенно перед Зигмундом. Этот хитер, как лис. Он из твоих мозгов всё, что ему надо, выковырнет!"
Всё, да не у всех! Он, деревенский хлопец, провёл, как мальчишку, такого опасного противника. Когда тот в упор уставился на Яна, он даже покалывание в голове почувствовал, будто в его мозгу, как в сундуке, кто-то шарил. Ян представил себе щит, которым он загородился от прощупывания. Сработало! Лучи из глаз пана Зигмунда ничего не смогли высветлить. Кажется, пан не понял, что это был поединок, решил: в этих мозгах нет ничего интересного…
Янек ушёл от пана удовлетворенный, но не мог понять, отчего ему так тревожно. Что ждёт его в злосчастной зелёной комнате? Вроде внешне здесь ничего не изменилось, но напряженность была прямо-таки разлита в ней. А что это внизу скрипит? Страх мешал Яну сосредоточиться и увидеть. А скрип всё приближался, становился всё явственней. На лбу у Яна выступил холодный пот. Скрип перешел в скрежет, и стена комнаты вдруг поехала в сторону. Прямо перед юношей зиял проход с ведущими вниз пыльными ступенями.
Глава девятая
Смоленка оказалась маленьким аккуратным селом, раскинувшимся на небольшой возвышенности. К речке, уже свободной ото льда, вели от домов узкие тропинки, – селяне брали воду для своих нужд. Уютные хаты были побелены известкой, отчего издалека своим неестественным мирным видом село напоминало лубочную открытку. Однако у въехавших в Смоленку впечатление резко менялось. Вблизи село напоминало побитый молью тулуп, который хозяин уже и не пытается выдать за новый: плетни у многих дворов покосились, некоторые даже упали, и поднять их, видимо, было некому. Случалось, попадались дома с окнами без стекол, которые выглядели слепыми нищими, брошенными своими поводырями.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
