– Понимаю. – кажется, Ян вовсе не собирался настраиваться на серьезный лад. – Только это я уже слышал. Граф Головин всё расспросами меня донимал про добро и зло. Как я от вас устал!
Ян, не спрашивая хозяев, уселся за стол и отхлебнул из своей кружки недопитый квас.
– Для чего, говоришь, мне нужна моя сила? Для защиты. Пока себя. Будет жена – жены. Появятся дети – их буду защищать. А больше мне ни до кого нет дела!
Казаки обалдело уставились на парня. Олеся опустила голову, скрывая улыбку. Этот хлопец нравился ей всё больше. Как он поставил на место её самоуверенного братца!
Идеи вольных каменщиков о единении всего человечества, о самосовершенствовании личности имели приверженца в лице Олеси лишь потому, что с малых лет она воспитывалась старшим братом в послушании, привыкла не только ему подчиняться, а и думать его мыслями. Такое не могло продолжаться вечно. Девочка росла сообразительной, была начитанной и уже могла потихоньку сама расставлять по местам человеческие ценности. Горячие черные очи Яна не оставили её равнодушной, незаметно отодвинув мечты обо всём человечестве на второй план. Масоны с некоторых пор с тревогой наблюдали за развитием событий в России, где совершившаяся революция, словно брошенный в воду камень, вызвала по всему миру такие круги, привлекла к себе стольких людей, что стала серьезно угрожать не только идеями франкмасонства, но и существованию самой масонской ложи. К сожалению, вольные каменщики не сразу смогли оценить серьезность происходящего, а когда наконец оценили, не смогли противопоставить ему что-то более сильное. Большевики выдвинули масонский лозунг, издавна понятный всему человечеству – свобода, равенство, братство – как свой. Перед таким лозунгом неизбежно должны были померкнуть любые другие.
Теперь оставалось лишь уйти на дно, затаиться, наблюдать, собирать сведения, посадить своих людей в разных точках этой дикой непонятной страны, в которой вечно кипело какое-нибудь варево…
Ни Андрей, ни Григорий на одном месте сидеть не могли, да и не хотели – здесь достаточно было преданных делу рядовых исполнителей. В верности Олеси они не сомневались, а вот Ян недвусмысленно дал понять, что совершенно не интересуется их идеями. Значит, надо было либо отправлять его на все четыре стороны и искать своих сторонников – где их найдешь среди архаичных, узко мыслящих казаков! – либо выдавать за него Олесю, чтобы под влиянием жены они могли получить в этом жизненно важном краю России своего надёжного человека.
От таких мыслей голова шла кругом.
– Андрюха, – предложил товарищу Григорий, – давай выйдем на крыльцо, покурим.
– Дядя Андрей не курит, – съехидничала Олеся, и брат удивился, как быстро эта неблагодарная девчонка обо всём забыла! Ишь как зыркает на хлопца – одно слово, женщина: волосы длинные, ум короткий!
– Ничего, мне одному будет скучно, пусть рядом постоит.
Мужчины вышли, а Ян взглянул на Олесю. Он не мог объяснить себе, почему предложение Григория о женитьбе на его сестре так сразу легло на душу? Судьба щедро дарила ему встречи с девушками-красавицами – Беатой, Юлией, Марго… Но ведь ни одна из них не вызывала у парня такого горячего желания быть рядом с нею всю жизнь! Во всех предыдущих встречах он видел девушек только глазами, а Олесю – сердцем! Будто он ждал её. Будто знал, что Олеся рождена для него!
– Не обращай на них внимания, Янек, – проговорила между тем Олеся, по-своему истолковав его молчание – конечно, ей было обидно, но она тоже гордая! – Никто тебя жениться не заставит, не рабство у нас! А то наговорили тут чего ни попадя, будто я в девках засиделась! За меня они опасаются, вот и всё. Хотя, чего бояться: глухой хутор, сюда никто и не заглядывает. Ежели что – горы рядом, лес; есть где спрятаться…
– А ты? – не отвечая на её пылкие речи, спросил вдруг Ян.
– Что – я? – остановилась на полуслове Олеся.
– Ты вышла бы за меня замуж?
– Вышла бы, – опустила голову девушка, вспыхнув до корней волос.
– У меня ничего нет, – Ян не то чтобы отступался от своих слов, он хотел убедиться, что её намерение серьёзно. – Я гол как сокол!
Они встретились взглядами.
– Это ничего, – твердо сказала девушка, – мы – молодые, заработаем.
– Я работы не боюсь! И насчет здоровья – не беспокойся, ничем не болею.
– Знаю. Ты – не толстый, но жилистый!
Она расхохоталась.
– Здесь тебе может скучно показаться, но это не так. Я в эти места сразу влюбилась, как только Грицко мне хутор купил…
– Так этот хутор – твой? – помрачнел Ян. – Значит, ты – богатая? Тогда твой брат может тебе и богатея сосватать, а не такого голодранца, как я!
Олеся от возмущения даже руками всплеснула.
– Что ты говоришь! Чтобы я за деньги вышла, а не за человека? Ты мне приглянулся, и никого другого я не хочу! Не нравится тебе, что у меня хутор есть – Бог с ним! Я пойду с тобой, куда скажешь, хоть пешком!
"Совсем ребенок! – нежно подумал Ян, от её слов чувствуя себя зрелым мужчиной – ему немедленно захотелось оберечь её и защищать. – Пешком она пойдёт, с такими-то ножками!"
Он скосил глаза на её маленькую узкую ногу, обутую в вязаные из толстой шерсти домашние башмачки. Ходила она в них легко и бесшумно и, видно, сама связала, добавив по верху узор из разноцветной пряжи. Вообще, по убранству хаты чувствовалось, что Олеся была рукодельницей: занавески на окнах краснели задорными хвостатыми петухами, а над печкой висел забавный вязаный поросенок. Эти милые сердцу подробности Ян отмечал про себя с удовольствием, как если бы уже жил со славной улыбчивой девчонкой в хате, куда не доносились ни канонада, ни одиночные выстрелы… Неужели дорога привела его наконец в такой уголок, о котором он мечтал всё это время? Тихий, уютный, где не стреляют, не грабят, не заставляют человека делать то, что ему не хочется?!
А в это время друзья-масоны тоже вели на крыльце разговоры.
– Видал? – запальчиво кивнул на дверь Григорий. – Мы всю жизнь положили на то, чтобы другие были счастливы, а эти думают только о себе!
– Что поделаешь, молодежь! – улыбнулся менее категоричный Андрей. – Для них главное чувства, а не идеи…
– Не скажи, – не согласился с ним Григорий. – Мы тоже были молодыми, но думать только о себе!.. Кто идёт нам на смену – самовлюбленные, суетные люди?
– Как бы то ни было, для нас это – выход. Несмотря на внешнюю хрупкость, этот парнишка не даст в обиду ни себя, ни Олесю.
Григорий скрипнул зубами.
– Прости меня, братка, – толкнул его в плечо Андрей, – но я никогда не верил в твою идею поддельного брака. Подумай, какой молодой человек согласится жить в медвежьем углу рядом с красивой девушкой, возможно, не один месяц – кто знает, когда мы сможем вернуться из Италии, да и вернёмся ли? – и, не прикасаясь к ней, жить как брат с сестрой? При том, что его брак освящен церковью!
