Книга Фортуна на стороне мертвеца - Стивен Спотсвуд

Ариэль Белестрад

Подробности внутри

В скверике поместилось только одно дерево, клочок травы и по скамейке с каждой стороны. Я села на пустую скамейку. Другая была оккупирована двумя пожилыми дамами в мешковатых черных платьях и цветастых косынках, с кульками семечек в руках. Женщины тихо болтали по-русски, а у их ног прыгали и клевали семечки голуби.

Я открыла бутылку газировки и книгу и принялась жевать попкорн, вполглаза следя за приключениями крутого героя, а вполглаза посматривая на дом номер двести пятнадцать, который был хорошо виден сквозь голые, низко нависающие ветки одинокого дерева. В окне горел свет, и в одно мгновение мне показалось, что внутри мелькнула чья-то тень. Ясновидящая была дома.

Я убедила себя, что не нарушаю указаний мисс Пентикост. Она сказала, что мы еще не готовы допрашивать Белестрад. Я и не собиралась ее допрашивать. Просто хотела посмотреть на вероятного убийцу. Снимки в газетах были паршивые, а мне хотелось увидеть женщину, которая так беспокоит моего босса. В конце концов, она подозреваемая номер один. Смешно задвигать ее в дальний угол.

В общем, именно так я себя уговаривала.

А на самом деле никак не могла прийти в себя после укола Лейзенби. Мне хотелось что-то доказать. Ему, мисс Пентикост, себе. А может, и Бекке.

Я воображала разные сценарии, достойные журнала «Черная маска». В них из дома Белестрад раздавался крик. Я бежала к двери и обнаруживала старую каргу с ножом у горла Бекки.

«Шевельнешься, и она умрет», — шипела ведьма.

В мгновение ока я вытаскивала из наплечной кобуры револьвер тридцать восьмого калибра и всаживала пулю ей промеж глаз. Бекка падала в мои объятья. После этого все шло как по маслу.

Солнце начало клониться к закату, и русские бабушки покинули свой пост. Я подхватила эстафету, бросая голубям попкорн, но птицы вскоре тоже меня покинули. Между пятью и шестью часами улочку запрудили возвращающиеся с работы люди. Потом толпа поредела, улица стала темной и тихой.

Сгустились сумерки, и зажглись фонари. Поднялся ветер, и я пожалела, что не прихватила перчатки и не надела вязаную шапку вместо шляпки.

Я по-прежнему притворялась, что читаю, но теперь это прикрытие выглядело менее правдоподобным — страницы я переворачивала уже под горящим фонарем. Крутой детектив из книжки задумался, не пойти ли ему вслед за своей клиенткой, сексапильной брюнеткой, в спальню, а я задумалась, не пойти ли домой, но тут дверь дома номер двести пятнадцать открылась и оттуда вышла женщина.

Первым делом бросился в глаза ее рост — добрых шесть футов, да и худышкой не назовешь. Широкоплечая и крепко сбитая. Она была в обтягивающем черном платье, в туфлях на каблуках и белой шубке до лодыжек. Черные волосы до плеч обрамляли мягкое, открытое лицо с большими темными глазами.

Ни прожигающего насквозь взгляда. Ни змеиной улыбки. По крайней мере, с виду.

От одного из своих источников в газете я получила ее описание. Он сказал, что она напоминает располневшую Мирну Лой[7], только не такая знойная.

Попал в точку.

Белестрад ступила на тротуар, повернула направо и зацокала в противоположную от меня сторону. Я решила, что одного беглого взгляда на нее недостаточно. Дала ей приличную фору и последовала за ней.

По пути я мысленно пересчитывала содержимое кошелька. Я решила, что на главной магистрали она поймает такси, так что мне придется последовать ее примеру и сыграть в игру «следуйте вон за той машиной». Мне хватило бы наличных, чтобы сделать петлю по Манхэттену, но я надеялась, что поездка будет короткой. Даже если таксист согласится сыграть в охоту на зайца, за такую работу они всегда хотят прибавку.

Но Белестрад меня удивила. Она не стала ловить такси, а спустилась к ближайшей станции метро. Я последовала за ней. Она села на поезд в центр, и я тоже, в следующий вагон. Нетрудно было держать ее в поле зрения, с таким-то ростом и в этой шубе.

Через несколько остановок она вышла и двинулась на запад. В паре кварталов от остановки зашла в книжный магазин. В нем практически не было дешевых романчиков, но мисс Пентикост ежемесячно посылала меня сюда за европейскими журналами.

Я дала Белестрад полминуты и зашла внутрь. Ее нигде не было видно. Я запыхалась, несколько минут бегая туда-сюда по проходам, прежде чем услышала дверной колокольчик, выглянула в окно и заметила, как она идет в обратном направлении.

Я выскочила как раз вовремя — она снова спускалась в метро. Мне удалось нагнать ее, когда она садилась на поезд в центр. В этот раз я оказалась в том же вагоне, но там было полно народу, и она даже не взглянула на меня. Мы проехали еще пару остановок, и рядом с Таймс-сквер она сошла. Хотя туристический сезон уже закончился, в этом районе всегда многолюдно. Я с трудом не выпускала ее из вида, стараясь не привлекать к себе внимания. К счастью, мои скромные габариты приходились весьма кстати при слежке, ведь я могу протискиваться между людьми, не сильно работая локтями.

Через несколько кварталов она резко свернула к театру.

Теперь стало понятно, почему она так вырядилась.

Я уже видела этот спектакль неделю назад. Это была новая комедия, скатившаяся в вульгарщину. Было бы гораздо лучше, если бы они не задирали юбки. К счастью, эти самые юбки принадлежали одной из моих любимых актрис, и я все-таки ей поаплодировала. Я решила, что лучше все-таки войти и убедиться, что Белестрад пришла на спектакль, а не на встречу с кем-то. А может, собралась забить кого-нибудь до смерти в дамской комнате. Я последовала за группкой театралов ко входу, и тут дверь внезапно распахнулась, и вышла Белестрад.

Она прошла так близко, что мы коснулись друг друга плечами. Мое сердцебиение участилось до двухсот ударов в минуту, и я последовала за ней. Снова в метро.

Еще два часа я таскалась за ней в бесцельном путешествии по острову. Она останавливалась в закусочной на Пятой авеню, где делали потрясающие гриль-сэндвичи «Рубен»; еще в двух книжных — в одном имелась отличная коллекция детективов, а в подсобке другого изготавливали поддельные документы; в баре для полицейских, отличном месте, чтобы послушать сплетни из участка; и в ночном клубе, предпочитавшем себя не афишировать. В последние два места я за ней не вошла, поскольку там меня знали, и мне не хотелось, чтобы кто-нибудь воскликнул: «Привет, Уилл Паркер! Как поживает твой босс, знаменитая сыщица?»