Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— А ребенок?
— Он же ж мелкий, придавила насмерть.
Ника стало жаль.
Того неловкого паренька, который смотрел так, будто заранее признавал себя виновным во всем, что происходит вокруг.
— Ее мамаша кричала, что это все Ник виноватый, что он недоглядел, что дружок ему важнее жены был, да только… наши все знают, что это с горя. Небось, он-то все сделал. Няньки были, и сиделка, и служанки. Зои их выставила. Сама. И вниз сама поперлась посреди ночи. И дитё прихватила. На кой, спрашивается?
И вправду.
На кой?
Что это? Послеродовое безумие, которое приключается со всеми, или часть чьего-то плана?
— И… как оно?
Осторожный вопрос. Но его ждут, и Томас соответствует чужим ожиданиям.
— Так… младенчик-то все. Много ль ему надо? Похоронили его тут же. А Зои в Тампеску отправили, Ник вертолета вызвал. И там, почитай, мало что больницу не прикупил, да только и деньги не все могут.
— Она ничего не сказала?
— Так… чтоб могла говорить, так сказала б. А то ж бревно бревном. Другой кто давно бы уже родителям отправил. А Ник, он ведь Эшби, — это миссис Гольстром произнесла с немалой гордостью, будто бы имелась некая тайная заслуга в том, чтоб быть Эшби. — Как выписали, так сиделок нанял. Привез из Тампески, они теперь при доме живут неотлучно, по сменам работают. Сколько им платит? Немало, видать… матушка Зои за ними приглядывает. Теперь. Сперва-то дочку себе забрать все хотела, да поняла, что не вытянет. Ее ж там и кормить с ложечки, и ворочать, и эти… как его… массажи, вот. А еще Ник то и дело возит, то в Тампеску, то еще куда… вроде как санатории.
Интересно.
И странно? Или нет? Томас отвернулся к стене, по которой медленно полз таракан. Крупный, черный с длинными усами, он замер ненадолго, чтобы исчезнуть в ближайшей щели. Надо думать, был он не единственным постояльцем мотеля.
— Так что… вот оно как…
…а с Ником встретиться определенно надо. Если он нашел машину, то… может, что-то видел?
Или нашел, поскольку точно знал, что искать?
В окнах дома горел свет.
Я выбралась из машины. А нож сам собой скользнул в руку, впрочем, тотчас исчез в рукаве: не заметить розовый «Купер» матушки было невозможно.
Интересно, какого черта…
Пахло свежим хлебом.
— Дорогая, — матушка поправила цветастое покрывало, — ты слишком много работаешь.
— Привет.
— Добрый вечер, — она разглаживала несуществующие складочки и выглядела до отвращения заботливой. — Иди мой руки, давно пора ужинать. Я взяла на себя труд заехать…
Руки я мыла, пытаясь понять, что же ей на самом деле надо.
А ведь надо, иначе не пришла бы.
И эта уборка… я бы и сама справилась. Когда-нибудь. Паутина в углах, если подумать, мне вовсе не мешала.
— …я слышала, тебя повысили.
— Да.
— Садись, — она подала миску с горячей кашей и хлеб.
А я… я взяла.
И почему-то подумалось, что так она встречала отца, когда тот еще работал. А после подавала еду Вихо. Мое же место было на кухне.
Матушка устроилась напротив, подперев щеку ладонью. И узкие глаза ее стали еще уже, а на губах застыла улыбка.
— Что тебе нужно? — я едва не подавилась этой треклятой кашей.
— Дорогая?
— Не стоит, мама. Ты… сколько лет ты сюда не заглядывала? И не заглядывала бы еще столько же, если бы не нужда. Вот мне и интересно, что тебе на самом деле понадобилось? Настолько, что ты… — я сунула ложку каши в рот и заставила себя проглотить ее. — Мы никогда не были особо близки.
— Потому что ты этого не желала.
Она встала и вышла, чтобы вернуться с высоким стаканом и молочником. Чистым, мать его, молочником.
— Ты всегда отличалась неженским упрямством. И нежеланием понимать, какая роль отведена нам Господом…
— И это тоже не стоит, — молоко я любила.
Вот такое, чтобы холодное, просто ледяное. И в высоком стакане, и с хлебом, а тот солью посыпать густо-густо.
— Мне сказали, что ты гуляла с этим… наглецом, — мягкий упрек.
И матушка присаживается.
В своем костюме фиалкового цвета она смотрится чуждо. Такой женщине не место в полузаброшенной хижине на краю полузабытого города.
— Нельзя?
— Разве тебе что-то запретишь?
Наверное, нет.
Или да? Может, я стала чуть взрослее и чуть умнее? Может, я бы прислушалась к совету, если бы кто-нибудь удосужился его дать.
— Но меня интересует, о чем вы говорили.
— О драконах.
— И только?
— И только.
— А…
— Он не из болтливых.
— Или ты не проявила должного усердия, — вот теперь матушка поджала губы. — В тебе никогда не доставало деликатности.
Это да, чистая правда. Деликатности во мне было не больше, чем изящества в старом седле Дерри.
— А почему ты отказалась давать кровь?
Матушка пожала плечами.
Отвечать не будет.
— Ты ведь дала?
— Да.
— Им этого хватит.
Хватит. Наверное. То есть, Томас уверен, что хватит.
— Результат будет через пару дней.
Кивок.
— Но мы ведь знаем, что это он? — я смотрела на матушку, а та отвернулась, зацепившись взглядом за лоскут паутины. И как он уцелел при внезапной этой уборке? Почему уцелел? И теперь она разглядывала этот несчастный серый хвост, будто в нем сосредоточилось все зло этого мира.
— Мы ничего не знаем, Уна, — матушка поднялась.
Стук ее каблуков отбивался в моей голове, порождая ноющую боль. Изящные пальчики обхватили рукоять метлы.
— И мы ни в чем не можем быть уверены…
Она смахнула несчастный клок.
— Но я буду несказанно благодарна тебе, если ты проявишь немного… простого женского внимания. А заодно узнаешь, что именно они ищут.
Матушка обошла стол и, наклонившись, коснулась губами моей щеки.
— Зачем?
— Затем, что память иногда лжет. А прошлому следует остаться в прошлом. Но ты кушай, дорогая. Ты совсем похудела, а женщине нужны формы…
Метла отправилась в угол.
А матушка вытерла пальцы батистовым платком.
— Может, ко мне переедешь?
Я покачала головой. Во-первых, мы точно не уживемся. А во-вторых… во-вторых, как бросить дом? И триста тысяч долларов?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
