Прикусываю губу, не зная, как правильней ответить на столь неожиданный вопрос.
— А ты, эти два года, жил как монашка? — отвечаю ему вопросом на вопрос, хотя, прекрасно знаю ответ.
Последовала невеселая усмешка, после которой Артур сделал несколько больших глотков из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони.
Конечно же, он трахался с разными женщинами в своё эгоистичное удовольствие. Это я, как дура, сидела и чего-то ждала, боясь своих же желаний.
— Зачем приехала? — спрашивает Артур, вытянув ноги, от чего мне приходится сделать шаг назад, чтобы он меня не пнул.
— Мне сказали, что ты себя плохо ведёшь, — пожимаю плечами и чуть кривовато улыбаюсь, хоть он этого и не видит. — Пьёшь, в бои полез…
— Ильич, сука! — беззлобно, почти шёпотом произносит Артур и на его губах тоже появляется кривая усмешка. — И ты приехала проверить насколько я тут живой? Боишься остаться без увесистых алиментов?
От его вопроса бросает одновременно в жар и холод. Он знает… Конечно же, он всё знает! Он же чёртов повелитель мира, в котором ничто не ускользнёт от его внимания и пронизывающего до костей взгляда.
— Твоя нянька не очень внимательна, — продолжает Артур вонзать в меня острые копья слов. — Собрать материал для теста не составило большого труда. Так, сколько денег тебе нужно? Говори. Можешь так взять. Можешь отработать.
В серых глазах снова мелькнуло отвращение вкупе с осуждением. Стало мерзко от сложившейся ситуации, но прежде всего от того, что он смог подумать обо мне такое.
Алименты…
Качаю головой и горько усмехаюсь. Он думает, что мне нужны его деньги.
Идиотка… Какая же я идиотка, возомнившая, что один короткий разговор в силах решить все наши недомолвки и недосказанности.
Он видит во мне алчную мразь, что пришла выпрашивать кусок хлеба, чтобы прокормить своё дитя.
Мерзко и грязно от всей ситуации.
Развернувшись на пятках, уверенно направляюсь к выходу из клетки, более не желая находиться здесь и минуты. Но замираю у верхней ступеньки, смотря себе под ноги.
Внутри всё клокочет от гнева и обиды.
Какого хрена он о себе возомнил? Пуп мира, блин!
— А знаешь что?! — поворачиваюсь к нему и ловлю в серых глазах искру любопытства. — Это ты меня нашёл спустя два года и решил ворваться в мою жизнь и в жизнь моей дочери, не спрашивая о том, надо ли это нам? Это ты настаивал на том, что мы должны переехать к тебе и жить в твоём чертовом особняке под круглосуточным наблюдением охраны и своры псов под окнами, — с каждым сказанным словом я приближаюсь всё ближе к нему, тыча пальцем и гневно сверкая глазами. — И это ты сейчас строишь из себя обиженную и несчастную принцессу вместо того, чтобы нормально поговорить с человеком, который попросил у тебя прощения.
Перевожу дыхание и начинаю злиться ещё больше, когда Артур с откровенной насмешкой и отсутствующим интересом подносит к губам горлышко бутылки, чтобы сделать очередной глоток.
Без лишних раздумий выхватываю бутылку из его руки и делаю шаг назад, чтобы он не смог до меня дотянуться. Сажусь напротив и демонстративно отпиваю немного янтарной жидкости прямо из горла, как это делал Артур.
Вот только он употребляет это пойло так, будто пьёт водичку, а я же чуть не задохнулась от внезапной крепости, ударившей в нос, что затем, обжигая, прокатилась по пищеводу и, попав в пустой желудок, растеклась теплом под рёбрами.
— Гадость, — сиплю я, глядя на бутылку, стараясь сильно не морщиться и дышать ровнее. — Деньги мне твои нужны, говоришь? В моём шкафу всё ещё хранится та сумка, с которой ты выгнал меня из своего дома. В ней всё до копейки. Можешь забрать и подтереться этими деньгами. Мне они не нужны.
Отвожу руку в сторону, когда Артур пытается выхватить бутылку. Но мужчина не останавливается и продолжает тянуться за алкоголем до тех пор, пока не оказывается слишком близко своим лицом к моему.
В холодном взгляде, что-то едва уловимо меняется, смягчается. От чего сердце болезненно сжимается, требуя утешить этого идиота, но разум с завидным упорством требует дать этому эгоистичному засранцу подзатыльник.
Артур делает резкий выпад, практически коснувшись моих губ, заставляя меня рефлекторно отклониться и, потеряв, точку опоры упасть на лопатки прямо под его мощным телом.
Мужчина нависает надо мной грозовой тучей, но не спешит с действиями — наблюдает.
В моей руке всё ещё зажата бутылка, которую я не глядя отставляю в сторону и кладу руки по обе стороны от головы ладонями вверх. Словно, говоря о том, что мне нечего скрывать — я перед ним абсолютно чиста и открыта.
Артур медленно меняет положение, немного навалившись на меня. Его руки также легли по сторонам от моей головы, а колено вклинилось между бедер, видимо, на тот случай, если я вдруг решу взбрыкнуть.
Что мало вероятно, так как я стремительно тону в эмоциях, что сменяются в глазах цвета стали, пока он внимательно меня разглядывает. В них плещется гнев, раздражение, любопытство, нежность и снова гнев, и так по кругу. Снова и снова.
Изучаю его в ответ. Он выглядит крайне уставшим и изможденным, словно не спал несколько ночей подряд, а, может, и вовсе месяц. Красивое лицо испещрено мелкими ссадинами. Темная щетина, свидетельствующая о том, что он основательно наплевал на свой внешний вид ещё неделю назад. Красиво очерченные губы, которые впечатались в мою память дерзкой самоуверенной улыбкой, плотно сжаты.
— Что замолчала? — легкая насмешка в его тихом голосе, уже перестала злить. — Ты же приехала поговорить. Забыла?
— Сложно говорить, когда ты так давишь на меня, — отвечаю ему в тон, и выражение его лица смягчается, уголок губ лениво ползёт вверх.
— Ты можешь быть сверху, — ехидно произносит он и снова меняет положение тела, перенеся свой вес на локти.
Теперь он давит на меня ещё больше. Во всех смыслах — своим весом, авторитетом, звериной мощью, что скрыта в каждом сантиметре его мускулистого тела. Эта мощь подавляет и будоражит, заставляя подчиняться ей и в то же время бороться.
Все мои мысли уносятся прочь, когда через палитру не самых приятных запахов — алкоголя, пота и табачного дыма — я улавливаю его особый кедрово-цитрусовый аромат, в котором таится вся та дикость и необузданность, коей обладает Артур.
Мужчина продолжает внимательно смотреть мне в глаза и едва уловимо касается кончиками пальцев моей щеки. Взглядом прослеживает путь пальца вниз к шее, заставляя чаще дышать, но останавливается у яремной впадины, очерчивает круг и возвращается обратно к щеке.
Тону в его потемневшем взгляде, испытывая практически болезненную потребность прикоснуться к нему. Нерешительно поднимаю руки и робко, кончиками пальцев, касаюсь щетины. Обхватываю его лицо ладонями и нежно поглаживаю большими пальцами по щекам, от чего Артур на мгновение закрывает глаза, делая глубокий, словно очищающий, вдох.
