— Расскажите мне о девочке — о Кимберли.
— Хорошенькая, как и ее мать. — В устах миссис Арчибальд это прозвучало как упрек. Она замолчала и задумалась. — Впрочем, она не была похожа на Сьюзан, так что, наверно, была похожа на своего отца, кем бы он ни был! Но характером пошла в маменьку — шлюшка, больше никак не назвать.
Вдруг заиграли стоявшие в углу высокие напольные часы. Маркби чуть не подпрыгнул от неожиданности. Миссис Арчибальд достала из кармана юбки платок и вытерла лицо.
— Я не очень хорошо переношу жару, — сказала она.
Маркби не находил день особенно жарким, пока не переступил порог этого дома. Дождь прекратился, но было по-прежнему пасмурно. Чувство неловкости усилилось. «Как же тут душно!» — с тоской подумал он. Окна были плотно закрыты, в воздухе висел затхлый запах.
— Вы можете сказать что-нибудь о приятелях Кимберли? — осторожно спросил он.
Миссис Арчибальд откинулась в кресле, расположила ручищи на ситцевых подлокотниках и воззрилась на Маркби. Глаза у нее были выпуклые, как у лягушки.
— Она была скрытной. Никогда Джоанне ничего не рассказывала. Бедная Джоанна, она всегда страшно беспокоилась о внучке. Боялась, что та будет похожа на Сьюзан. Я не удивилась, когда она сбежала. Мужчина, и думать нечего.
— Но вы не знаете его имени?
Миссис Арчибальд снова вперила в него свой взгляд. Она тяжело дышала, массивная грудь поднималась и опускалась, в забитых легких слышался тихий свист.
— Это мог быть кто угодно, как и с ее матерью. Она не была особенно разборчивой. Она работала официанткой на всяких вечеринках и ужинах с танцами. Могла подцепить кого-нибудь там. Да я же говорю, кто угодно. Они обе были подстилками, и Сьюзан, и Кимберли. Вины Джоанны тут нет. Она была порядочной женщиной. Делала все, чтобы поднять детей на ноги. Но они все одинаковые, нынешние барышни. Ни стыда. Ни совести. Ни уважения к старшим. Этот мир катится в тартарары.
Она прищурилась; лягушачьи глаза исчезли в складках вялой плоти.
— А чего вы вдруг так заинтересовались Кимберли? Она пропала лет десять, а то и все двенадцать назад.
— Просто проверяем кое-что, — сказал Маркби. Встав, он чуть не ударился головой о дубовую балку. — Благодарю вас, миссис Арчибальд. — Увидев, что она пытается подняться на ноги, добавил: — Пожалуйста, не провожайте! Я сам выйду.
Оказавшись на улице, он почувствовал, что к горлу подкатывает тошнота. Крохотная гостиная, в которой он только что побывал, угнетала не только размерами, а еще чем-то неуловимым, но весьма неприятным.
История добропорядочных торговцев, трудолюбивых, бережливых, набожных и суровых, насчитывала больше ста лет. Простая жизнь, ограниченный ум, узкий кругозор. Миссис Арчибальд считает, что мир изменился к худшему. Маркби же думал, что, возможно, он изменился к лучшему.
Сержант Прескотт получил задание встретиться с Саймоном Френчем еще раз, с фотографией. Чтобы, чего доброго, не проездить зря, он сначала позвонил в ресторан — действие, которое бы по достоинству оценил суперинтендент.
— Мистер Френч, могу я приехать и поговорить с вами?
— Зачем? — с мгновенно возникшим недоверием спросил Френч. — В прошлый раз я рассказал вам все, что знаю.
— Мы были бы вам очень обязаны. Мне нужно кое-что вам показать. Это займет не больше пяти минут.
— Но вы не можете приехать сюда! — возразил Френч. — Ну то есть, сержант, мы всегда рады вам как посетителю. Надеюсь, вы как-нибудь к нам зайдете! Но я бы предпочел, чтобы по полицейской надобности мы встретились где-нибудь в другом месте. О таких вещах всегда ползут самые невероятные сплетни. Некоторые из моих подчиненных очень молоды. И еще глупы. Они будут отпускать идиотские шуточки. Это подорвет мой авторитет.
Прескотт обдумал несколько вариантов и остановился на следующем:
— Тогда, может быть, вы приедете к нам, сэр?
— Ладно, — нехотя согласился Френч.
Он прибыл часом позже и с мученическим видом сел к столу. Прескотт показал ему фотографию трех сотрудников «Патитайм», где фигурировал и он сам, в более молодом виде, и объяснил, что от него требуется.
— В настоящий момент вы единственный, кто может нам помочь, мистер Френч, — сказал сержант с деревянной вежливостью, которая показалась бы неестественной любому, кто был бы менее самодоволен и напыщен, чем Саймон Френч.
Френч же почувствовал себя польщенным и оживился:
— Да, это Кимберли. Точно она! — Он указал на одну из девушек, ту, что пополнее.
— А вторая девушка? Вы узнаете ее? Хотелось бы, чтобы вы назвали ее имя.
— Я хорошо запоминаю имена! — гордо сказал Френч. — Память у меня, что называется, феноменальная! — Он постучал по фотографии. — Ее звали Дженифер. Фамилия иностранная. То ли польская, то ли… Дженифер Юрко — нет, Юровиц, точно. Юровиц. Ей всегда приходилось произносить свою фамилию по буквам. Хорошая девушка. — Френч кивнул. — Только проработала у нас недолго. Нашла себе постоянную дневную работу. Я слышал — и кажется, не ошибаюсь, — что она вышла замуж. Но присягать бы в этом не стал.
Его отпустили. Он поспешно вышел из участка, и уже через минуту покрышки его нового «порше» визжали по асфальту автостоянки.
Глядевший в окно сержант Прескотт задумчиво отметил:
— Будем надеяться, что новый радар-детектор, который работает в Бамфорде, не подведет. Пускай прищучат его за превышение скорости, если больше не за что.
Луиза Брайс сказала:
— Лучше помолись, чтобы он не въехал в кого-нибудь на шоссе, потому что он почти единственная наша ниточка. Что ж, на тебе Дженифер Юровиц. Думаю, нам может повезти. Сколько польских семей может проживать в таком городе, как Бамфорд? Френч говорит, что она вышла замуж. Если так, венчались они, скорее всего, в католической церкви. Попроси священника просмотреть записи. Проверь католическую среднюю школу. Она могла там учиться, и в дирекции мог остаться адрес ее родителей. Есть у нас польский клуб или ассоциация? Она же не привидение — найдешь.
Оставив Прескотта переваривать услышанное, Брайс поехала к бывшим работодателям Кимберли.
За полчаса до этого она позвонила в офис «Патитайм-Кейтерес» и предупредила руководство фирмы, что уже едет. Никто из них не предложил, что сам придет в полицейский участок, чтобы сэкономить ей время. Для того чтобы увидеть хоть кого-то, Луизе пришлось записаться на прием, после краткого разговора с секретарем директора.
Эта женщина нервически заверила Брайс, что это абсолютно необходимо: «У миссис Стэплфорд очень напряженный график!» — «У меня тоже!» — отрезала Брайс, но на прием записалась.
«Патитайм» располагалась в одноэтажном панельном доме на окраине города, между оживленной улицей и спортивной площадкой начальной школы. Школа была скрыта от взглядов посторонних высокими стенами и деревьями — в отличие от здания «Патитайм», которое представало во всей своей красе каждому, кто проезжал мимо. Деревья между ним и дорогой были спилены подчистую. «Возможно, и без разрешения», — подумала Брайс. Над входом висел новый щит с названием фирмы, выведенным на фоне нарисованного несколькими штрихами поварского колпака. Были приложены все усилия к тому, чтобы создать впечатление процветающего дела. На парковке стояло несколько легковых автомобилей и щегольской микроавтобус с логотипом фирмы на боку. Войдя внутрь, Брайс окунулась в неистребимый запах карри и атмосферу лихорадочной деятельности. Везде были видны следы недавнего капитального ремонта.
