Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
На лестнице еще слышалась тяжелая дробь каблуков Джульетты, как в дверь постучали.
Вторым гостем оказался невысокий круглый старичок в почтовом мундире. Не дожидаясь ответа, он вкатился в комнату, сунул в руки Оскару пакет, привычным жестом приложил два пальца к козырьку фуражки и исчез так быстро, что Оскар не успел даже удивиться.
Пакет не имел четкой формы и шевелился. С опаской вскрыв упаковку, Оскар обнаружил там скрученную трубочкой бумагу и спеленатую ворону с биркой на лапе «Для ответа».
«Дорогой дядюшка Оскар!
Пишет тебе сын трактирщика Хендр, если ты понимаешь, что я имею в виду. В первых же строках моего письма хочу поблагодарить здешнего господина Наместника за его безмерную заботу. Нас восьмерых поселили в чудесной светлой комнате, где так много свободного места, потому что почти совсем нет мебели. Большое спасибо!
В Башне не так плохо, как плакался мой отец (если ты опять понимаешь, о чем я). Несмотря на раннее время, нас уже накормили обедом. Кашей. Толстый мужчина с лицом шакала, правда, раздал всем сборники заклинаний и предложил превратить эту кашу во что-нибудь более вкусное, но ни у кого не получилось.
Мой слуга в том смысле, чтобы наорать и отвести душу, просто находка. Прирожденный растяпа. За едой он уронил в тарелку учебник – правда, смешно? А по мне, так и каша неплоха, все-таки горячая сытная еда.
Кстати, теперь я понял, отчего магов всегда изображают красноносыми мутноглазыми стариками – зелья крепостью менее пятидесяти градусов плохо сохраняются, поэтому половина настоек здесь на спирту. Правда, смешно?
Выхода из ситуации, о которой мы говорили, я пока не нашел. Но надежды не теряю.
Целую тебя, а также отца, маму, моих братьев (прости, список я потерял).
Желаю хорошенько покутить на денежки, что остались у тебя, и жду скорейшего ответа с почтовой вороной, которую я вложил в пакет.
Твой любящий племянник Хендр».
Руки Оскара сами собой сжались в кулаки.
Веселишься, племянничек? Все тебе смешным кажется? Радуешься тому, как ловко надул старого дядюшку? Великодушно предлагаешь хорошенько покутить на три паунда? Ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
До отвала напившийся его эмоций чертенок икнул и отвалился, словно сытый клоп. Едва заметные бугорки на голове малыша чесались – верный признак того, что скоро прорежутся рожки и жизнь понемногу заполнит его худое, но уже не безнадежное тельце. По примеру Оскара сжав крошечный кулачок, чертенок погрозил им почему-то в сторону символического неба и выплюнул из себя первые слова:
– Накося! Выкусите!
Спасенный от смерти новорожденный был полностью согласен со своим донором.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
За кадром
На наше с напарницей счастье, ветер в этот день дул только в одном направлении, а именно с юга. Сцепив зубы, мы шаг за шагом уходили от заданного участка на север, обследуя придорожный бурьян и заросли крапивы, которой вокруг кустилось видимо-невидимо.
Чертенка не было.
– Пройдите еще немного вперед! – командовал куратор.
– Никого!
– Еще на пару метров!
– Никого!
– Вы хорошо смотрите или халтурите?
Обстановка постепенно накалялась. Конечно, я допускал, что ветер мог подхватить слабое тельце и откатить его за границы участка. Но не на километр же! Ни один черт в жизни не причинил мне столько неудобств, как этот мертвый младенец, честное слово!
Самым простым выходом из тупика являлся просмотр записи «глаза», который летает в заданном квадрате, что я и предложил. Удивительно, но куратор на это вполне дельное предложение начал мяться, неестественно откашливаться и наконец признался: записи нет. Именно в тот момент, когда с чертенком что-то случилось, в «глаз» попала пчела, и он некстати моргнул. И открылся спустя минуту или две, что уже, как я сам должен понимать, безнадежно поздно.
Вот такая невезуха.
– Дальше ходу нет, там чертополох,– нахмурилась Вторая и с наивностью новичка доложила: – Возвращаемся на базу!
Ага, как же! Куратор металлическим голосом зачитал нам инструкцию, в которой говорилось, что тело любого черта принадлежит Организации живым или мертвым, должно быть доставлено по первому требованию в течение суток, и потребовал искать чертенка до победного конца. Причем запретил сворачивать с заданного направления, даже если придется пересечь вброд реку со святой водой. (Обещанного синоптиками дождя, кстати, еще не было и в помине.)
Спустя минуту наши комбинезоны были покрыты репьями, как шкуры бездомных собак. Стиснув зубы, мы прошли сквозь чертополох плечом к плечу и внизу холма были вознаграждены романтической пасторалью: голубая речушка, мельница, дружное семейство ужинает за столом, накрытым клетчатой скатертью, солнце медленно садится за городской стеной.
– Конец поискам, это граница,– сказал я, падая в душистый стог сена.– Жрать хочу – умираю, готов съесть даже пучок клевера!
– Где-то я уже видела похожий пейзаж,– задумалась Вторая, пожевывая пухлыми губами травинку.– Хоть убей, не помню.
– Хорошо-то как… – блаженно сообщил я, зарываясь поглубже.– Присоединяйся, Вторая! Отдохни на мягком…
– Вспомнила! Вспомнила! Смотри, что будет, когда сядет солнце! Вот сейчас, смотри!
Кажется, Третий утверждал, что все существа женского пола любят романтику? Вернусь на базу, плюну ему в рожу.
Неохотно приподнявшись, я проследил за простертой вдаль рукой напарницы и молча икнул. Хотелось снять с лица повязку, чтобы насладиться зрелищем, так сказать, в полном стереообъеме, но и половина картинки вполне впечатляла. С террасы дома, где расположилось дружное семейство, раздался крик – мельник тоже заметил неладное.
Почтенная труженица-мельница, в движениях которой до сего дня были только покой, надежность и уверенность в завтрашнем дне, вдруг ускорила свой ритмичный ход. От деревянных лопастей колеса пахнуло жаром, и они на наших глазах превратились в нечто новенькое.
Мельник выронил изо рта недожеванную булку и крепко зажмурился.
– Однако… – сказал я.
– Что… что это? – слабым голосом вопросил небо мельник, убедившись, что наваждение не пропало.
Первыми, как это часто бывает, отреагировали дети. Дочь мельника тихонько прыснула в ладошку, старший сын молча покраснел. Только младшенький как самый юный и поэтому непосредственный выпалил:
– Неужели ты не видишь, папа? Это же голая по…
Твердая рука матери зажала рот малышу. Другая ее рука, не менее твердая, отвесила старшему сыну затрещину.
– А ну идите отсюда! Что уставились?
Мельник сглотнул застрявший в горле ком и вяло опустился на услужливо подставленную женой табуретку.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
