Она крепилась, чтобы не удавить своё чадо, теша себя мыслью, что терпение матери – ослабленная форма отчаянья, замаскированная под доблесть. Бывший муж, как всегда, «выключил слух», наруливая в своё удовольствие раздолбанным «Москвичом» выпуска 1972 года.
По приезде на дачу Полина один день наслаждалась природой и окончательно поняла, что кому уж не следовало иметь детей, так это свекрови – Господь избавил бы её от неудачного замужества. Затем она попросила Валерия подбросить до ближайшей станции и с наслаждением погрузилась в раскалённый вагон.
Не прошло и двух часов, как она очутилась в обожаемой Москве. Придя домой, она обнаружила, что утром, пакуя продукты, выгребла из холодильника абсолютно всё, и он теперь смотрел на неё пустотой старых посеревших от времени пластмассовых полок.
Полина попила водички из чайника, перевела дух и оправилась в ближайший продуктовый магазин. Набросав в коляску всего того, что ей удалось найти в полупустом магазине, она взяла курс на кассу.
Перед ней в очереди стоял мужчина, уж очень знакомый со спины…. Он выложил продукты перед кассиршей, достал кошелёк и развернулся в пол-оборота, чтобы взять сигареты со свисающей промоушн-витрины над кассой. Полина чуть не упала – хорошо, что на коляску оперлась. Перед ней стоял Сергей Петрович Ковалёв – её не состоявшаяся университетская любовь, собственной персоной. Она улыбнулась вымученной улыбкой. Сергей, похоже, растерялся, кассирша всё уже «пробила» и смотрела на него противным профессиональным взглядом:
– Мужчина, седина в висок, а всё на дамочек заглядываетесь. Сигареты будете брать? Не задерживайте очередь!
Ковалёв послушно расплатился, не найдя, что ответить: хамить – это своего рода искусство, дано не каждому. Он таким даром не обладал никогда, сказывалось воспитание в интеллигентной семье. Интеллигент! Достаточно охаметь, чтобы избавиться от этого недостатка.
Полина быстро выложила товар, расплатилась, распихала всё по пакетам и вышла на улицу. Ковалёв её ждал.
– Здравствуй, Полина. Я рад тебя видеть. Хорошо выглядишь.
По поводу «хорошо выглядишь» – он явно загнул. Вид у Полины был дачный: полудраные джинсы и футболка, видавшая виды.
– Здравствуй, и я тебя рада видеть, столько лет прошло со дня нашей последней встречи.
Полина заметила, действительно – седина в висок, появившаяся на рыжеватых поредевших от времени Серёжкиных волосах. «А какая грива была, прямо конская! Да, постарел: вокруг глаз появились синяки, прямо – «очковая змея». А какие были глаза – серые, выразительные, завораживали блеском и жаждой жизни. Теперь взгляд блёклый, нервный, неуверенный в себе. Да, жить нелегко, даже очень трудно», – размышляла Полина.
Разговор как-то не начинался. Пятнадцать лет не виделись, а, по сути, сказать друг другу нечего. Первым предпринял попытку Сергей:
– Я в классе твоей дочери преподаю историю. Да ты, неверно, знаешь. Лена очень на тебя похожа… А ведь она могла быть моей дочерью.
Он как-то тоскливо, щенячьим взглядом посмотрел на Полину.
– Серёж, давай без сантиментов. Тебе никто не мешал сделать мне ребёнка и жениться. Ты сам не захотел, всё в научных поисках пребывал, да и я для тебя стала не интересна, после того как нас бросил отец. Ты же – карьерист!
Наталья не хотела быть резкой – сам напросился.
– Да, та права. Желание сделать научную карьеру для меня было превыше всего в то время. Ты же хотела домашнего уюта, семьи. Насколько помню, ты замужем за хирургом? – попытался Сергей перевести разговор на другую тему.
– Да, была замужем: развелись пять лет назад. Давай оставим воспоминания, они ни к чему не приведут. Что было, то прошло. Через столько лет выяснять кто – прав, кто – виноват, нет смысла. Серёж, лучше скажи, как у тебя дела. Как мама?
– С мамой всё хорошо, слава богу. Она у меня молодец. Тебя, между прочим, часто вспоминает.
Сергей все эти годы занимался научной работой, не останавливаясь на достигнутом, делая из него диссертацию. Но по слухам, дошедшим, до Полины, не защитился – учёный совет «зарезал». Она припомнила, кто-то сказал: «Учёный совет – корпорация, к которой перешли функции инквизиции по аттестации научных сотрудников».
Личная жизнь у него тоже не сложилась, с женой развёлся два года назад, детей не было. Полина и Сергей жили на соседних улицах, но с тех пор как он развёлся и пебрался к матери, они ни разу не встречались.
Полина, решив, что пауза затянулась, нарушила неловкое молчание:
– Ты, извини, я спешу. Может, увидимся как-нибудь.
Сергей одарил её взглядом полным тоски, что Полине стало не по себе. Дойдя до дома, распихивая продукты по полкам еле дышащей «Юрюзани», Полина думала: «Может встретиться с Сергеем, сходить к нему?.. Поговорить по душам: его явно что-то тяготит, – Полина резко прервала свои размышления. – Мать Тереза – хренова! Обойдётся без меня!»
Глава 8
Утро следующего дня началось с того, что раздался отвратительный резкий телефонный звонок. Полина в очередной раз хотела разбить старый телефонный аппарат, лишь бы он заткнулся.
– Алло.
– Полина, здравствуй, дорогая! Это Надежда Павловна тебя беспокоит, мама Серёжи Ковалёва.
Наталья села в кровати от удивления и неуверенно ответила:
– Здравствуйте, Надежда Павловна. Что-то с Сергеем, да?
– Нет ничего, не волнуйся. Я просто хотела с тобой поговорить, посоветоваться. Ты же знаешь, как я к тебе всегда относилась и не одобряла сына, когда вы расстались. Я тебе доверяю и хотела бы переговорить именно с тобой, если, конечно, ты не против. В любое для тебя удобное время.
Полина сразу поняла: вот тебе переутомление и нервы, всё гораздо серьёзнее, если уж сама Надежда Павловна позвонила – что-то из ряда вон выходящее.
– Я непременно приду. Через час вас устроит?
Полина приняла душ, выпила чашку кофейного напитка – увы, но достать приличный кофе не представлялось возможным, полки магазинов были почти пусты.
…Полина стояла около знакомой двери: «Странно, но эмоций никаких». Она нажала звонок. Дверь открыла Надежда Павловна. Выглядела она хорошо для своего возраста, держалась прямо, причёска как всегда – волосок к волоску, только седая совершенно. Халаты Надежда Павловна не носила никогда, считала, что это расхолаживает женщину. На ней было тёмно-синее креповое платье, видимо ещё, из старых запасов. Что не говори, а дворянская кровь сказывается во всём.
Отец Сергея, ныне покойный происходил из дворянского рода де Кавальон. Предок Ковалёвых перебрался в Россию из Франции во времена Петра Великого. Он был инженером фортификационных сооружений, поэтому благодаря уму, профессиональным знаниям и стремлению сделать карьеру, получил дворянство и состояние. В смутные революционные годы с приставкой «де» стало не безопасно, и предприимчивый прадедушка превратился из «де Кавальона» в Ковалёва. Во сколько обошлась потеря двух букв и замена остальных в паспорте, история семьи умалчивает. Да и сама Надежда Павловна принадлежала к известному роду Бироевых.
