Ох, ты ж, ну надо было испортить такой момент… Я уже планировала его поцеловать. И упоминание Борна сразу отбило это желание. Выскользнув со смешком из рук пытавшегося обнять меня Камачо, я толкнула калитку. Как все-таки свободнее дышится, когда решение принято.
— Мистер Пьюнжик, откройте пожалуйста, у нас срочный вопрос, — мой голос звучал звонко и светло.
Я стучала в дверь, за спиной стоял Райден. И все было… правильно. Некоторое время внутри дома было тихо, потом нам отворили и как обычно мрачно выглядящий садовник смерил нас взглядом.
— Вы?
— Добрый вечер, мистер Пьюнжик, — бодро поздоровалась я.
Люди бывают разные, одно и то же выражение у одного человека может означать заинтересованность, у другого — пренебрежение. Вот у садовника все эмоции смотрелись недовольством. Мир его постоянно подводил и улучшений в прогнозе не предвиделось. А мы с Камачо в последнее время стали буквально вестниками плохих новостей, и даже наша помощь ситуацию не решала.
— Вечер добрый, — с трудом выдавил садовник, выглядывая в едва приоткрытый проем и даже не думая пригласить нас внутрь. — У Лири все хорошо, убегать перестала. Так что нам от вас ничего не надо.
Звучало как «и вам от нас, надеюсь, тоже». Но меня трудно было смутить чьей-то неблагодарностью. Папа говорил: «Делай доброе дело, не ожидая благодарностей. Это не торговые отношения». Кроме того, по-настоящему мы Лири еще не помогли. Хаосит так и оставался в ее кукле, поэтому, извините, мистер Пьюнжик, но вы от нас не отделаетесь.
— Мы к вашей дочери по срочному вопросу. Проведите, — раздалось командное из-за спины.
И садовник сразу вытянулся во фрунт, даже дверь распахнул. Что-то есть волшебное в голосе людей, привыкших командовать. Недаром нобилей определяют по виду и первым словам — кто еще может так цедить приказы и ни секунды не сомневаться в их исполнении? Даже мой отец командует только курсантами, а тут… внезапный пример как мы отличаемся с Камачо. У него все просто — взглядом остановил, словом — убедил. Отсюда завидная легкость восприятия любых проблем.
Нас провели по узкому коридору в знакомую детскую — сюда мы заходили после неприятного происшествия на озере. Комнатка выглядела так же чисто и опрятно, сияло натертое маслом золотистое дерево, из которого была сделана мебель. Пара светильников разгоняла наступающий мрак и освещала детскую хрупкую фигурку, стоящую у подоконника с книжкой в руке.
Лири выглядела… несколько запыхавшейся.
— Спасибо, мистер Пьюнжик, — бросил Камачо. — Дальше мы сами. У нас есть пара вопросов к вашей дочери, мы зададим их и уйдем. Но хотелось бы буквально пять минут поболтать без вашего присутствия, это же возможно? Иногда дети побаиваются при родителях рассказывать о мелочах, если была какая-нибудь безобидная, но шалость. Надеюсь, вы нам доверяете? Я и мисс Маккой позаботимся о Лири.
Мужчина кивнул, бросил ободряющий взгляд на дочь и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Мы рады видеть тебя, Лири, — спокойно заявил Камачо.
А я, изучая обстановку, подойдя и поправив загнутое смявшееся покрывало, увидела край задвинутой под кровать сумки. Приподняла ткань, показывая находку Райдену. И услышала откуда-то снизу грубый хриплый голос: — Чего вам надо? Убирайтесь!
Из-под кровати, неуклюже загребая сгибающимися матерчатыми ногами, выбралась кукла. На раскрашенном деревянном лице замерла идиотская широкая улыбка, возможно, в другой ситуации выглядевшая бы более уместно, например, если бы создание было одетым и без колтунов в грязных волосах.
- Вас что, звали? — заскрипела она низким мужским голосом.
— Никак не могу привыкнуть, — повернулся ко мне Камачо. — Почему все прячущиеся в академии хаоситы умеют говорить? И почему мы с тобой и маленькая мисс Пьюнжик их слышим, а те же Веги — нет?
— Ритор Фуко тоже не слышит Яю, — добавила я.
Несколько секунд мы помолчали, напряженно переглядываясь.
— Эй, — забеспокоилась кукла. — Вы чего это обсуждаете? Да будь моя воля, я вообще бы с вами не говорил.
— Добрый вечер, — сказала Лири.
И мне стало стыдно. Никакие волнения сегодняшнего дня не могут оправдать бестактность.
— Извини, детка, — я подошла и присела на корточки рядом с девочкой. — Мы волновались о тебе. Как твои дела? Как ведет себя Сьюки?
Малышка протянула руку и потрогала прядь моих волос:
— Очень красиво, — протянула она. — Я тебя помню, моя кукла тебе не нравится.
— Нет, — честно призналась я, — но надеюсь, скоро все разрешится. Вот только с твоей Сьюки тяжело разговаривать, мне кажется, она нас обманывает.
— Лири, не верь им! — заскрежетала кукла. — Ты же знаешь кто твоя лучшая подруга? Кто единственный о тебе заботится?
Игрушка ползла к хозяйке, и от этой картины у меня по коже мурашки забегали. А не совершили ли мы серьезную ошибку, позволив хаоситу почти три дня влияния на девочку, без защиты и присмотра?
— Фу, Сьюки, — меланхолично сказала Лири, села на пол, схватила создание и… перевернула на живот. — Нельзя кричать в доме, это не воспитано, сколько раз повторять? Мне тебя опять отшлепать, плохая девочка?
К нашему изумлению, хаосит позволял хозяйке абсолютно все. И сейчас бессловесно сипел, замерев носом в пол.
— А почему ты собрала сумку? И наш приход явно разозлил твою игрушку. Почему? — спросил Камачо, подходя ближе. Я заметила приготовленную, сияющую в воздухе руну. Райден больше не желал снова оказаться неподготовленным, как в битве у озера.
— Сьюки сказала, что пора собираться, — поделилась малышка, ответственно отшлепывая несчастного хаосита.
Я вспомнила «макания» в озере и свое чувство, что девочка в этой паре «главная». Только вот почему — непонятно.
— И куда собираться? — спросил Райден. — Расскажи нам, милая, ты так чудесно рассказываешь.
Ее голос стал мягким-мягким, почти завораживающим. Лежащий лицом вниз обманщик задергался. То есть наша интуиция не подвела, не просто так он выторговал эти три дня.
— Сьюки говорит, что чувствует приближение волны. Наверное, к нам придет настоящее море, и мы все поплывем на корабле! Сьюки говорит, волны бывают сеющие и собирающие, — малышка придержала одной рукой забившуюся словно в припадке тварь, а на второй загнула два пальчика. — Сначала сеют, потом собирают, да. Только она не знает какая будет волна.
Она подняла голову и посмотрела на нас чистыми огромными глазами.
— Сьюки вредная, но не может меня ослушаться. Все-все мне говорит, на вопросы отвечает. Она хотела стать мной, потому что я самая красивая и добрая, но у нее не получилось и пришлось стать куклой. Теперь я ее старшая подружка.
— Милая, — от обилия информации я растерялась. Какое море? Какие волны? — так чего ждет Сьюки, куда вы собрались? Девочка пожала плечиками и нахмурила тонкие ниточки бровей.
