— Когда он сюда последний раз приезжал такой осунувшийся был, постаревший. Глаза красные, хрипит.
Типичные симптомы при резком прекращении приёма зелья долголетия. Я парочку таких тварей в своей жизни повстречала — мерзкое зрелище.
— Он приезжал, когда ещё школа работала? — уточнила я, не понимая, как они пересеклись.
— Нет, он уже на турбазу приехал.
— А вы с ним в посёлке встретились?
— Меня в ботаническом саду оставили работать вместе с напарницей. Место-то красивое, интересное, а содержать его чужие вряд ли бы смогли, — поняла, к чему я клоню, Аюна Игоревна.
Нас оборвали довольно бесцеремонно — просто влезли посередь разговора:
— Аюна Игоревна, я опять у вас заблудилась. Помогите брахми собрать.
Ни тебе привет, ни как живёшь, ни пожалуйста. Я с укором подняла глаза, да ехидный комментарий застрял в горле. Эту особу я узнала, хотя на фотографии она и выглядела получше. В плане внешности. Зато другая пара серёжек, вечерний макияж, аккуратный маникюр и явно не дешёвый деловой костюм компенсировали всё. Интересно, кто её любовник?
— Конечно, Яна, сейчас сходим, — со вздохом согласилась ботаник. — Лида, прогуляешься с нами?
— Конечно! — с радостью согласилась я. Уж очень хотелось изучить эту особу получше. Да и брахми… Люди редко о её существовании знают, а тут она ей зачем-то понадобилась. — Только брахми для волшебных отваров лучше бы ближе к вечеру собирать, иначе внимание хуже становится.
Молодая учительница мазнула по мне взглядом, вежливо поблагодарила, и менять решение не стала.
— А Лида ведь дело говорит, — согласилась со мной Аюна Игоревна. — Она в этом разбирается. Слышала же, наверное, — она новая Ванина девушка.
— Я просто заварю, без колдовства, — объяснила она и даже не повернулась в мою сторону.
Обычно, даже если ты сама стала инициатором разрыва, новые девушки твоего бывшего вызывают хоть какие-то эмоции. Любопытство, желание сравнить с собой — чаще всего, чтобы убедиться в собственной привлекательности и поднять самооценку, — иногда даже ревность. Яне было всё равно, как будто она с Ваней и не встречалась.
Управились женщины быстро — задерживаться для светской беседы никто не стал. Вряд ли они друг друга сильно жаловали, но собирать растения без ведома ботаников — почти что кража. По крайней мере, мне так кажется. На пробуя закинула удочку:
— У неё серёжки такие красивые…
Совершенно не такие, как на фото, но тоже с бриллиантами.
— Мне больше нравятся кольца, с которых семь камушков свисают.
— Таких же камушков? — уточнила я, глаза чуть на лоб не полезли. Третья пара? Сегодня-то я разглядела их вживую и готова была ручаться за подлинность.
— Скорее всего, — неуверенно пожала плечами Аюна. — Тоже прозрачные, небольшие. В оправе из того же металла.
В общем, из ботанического сада я вышла в ужасе. То ли у меня косоглазие, то ли у неё есть деньги. Причём немалые. Зачем работать в гимназии, в такой глуши, когда специалист ты, мягко говоря, средненький, а на твои серёжки можно купить квартиру в городе или просто неплохо так жить лет шесть?! И это только на одну пару.
Когда ко мне подбежал взволнованный Валерий Валерьевич, я даже не забеспокоилась — меня вообще можно было брать голыми руками, полный когнитивный диссонанс. И как я ни пыталась отвлечься на состав зелий и на подозрительного бывшего директора, в голове стояли эти проклятые серёжки.
— Вот ты где! — обрадовался директор, схватив меня за руку. — Пойдём, мне нужно тебе что-то показать!
Я не сопротивлялась — покорно брела, ведомая энергичным мужчиной. Он подвёл меня к одному из ученических корпусов — судя по всему, нежилому сейчас, — ткнул в лестницу и спросил:
— Скажи мне, Лидочка, что ты об этом думаешь? Мне нужен трезвый взгляд со стороны.
Трезвым мой взгляд сейчас явно не назвать, но на лестницу его вполне хватило. Я посмотрела на неё скептично и выдала:
— Думаю, чудом будет, если никто себе тут шею не свернёт.
— Вот! — обрадовался и разозлился одновременно Валерий Валерьевич. — Вот! А они мне тут… Ух, я их!!! Лидочка, сбегай, пожалуйста, в учебное здание. Второй этаж, по коридору направо до конца. Там Баяр Аюшевич. Он мне очень нужен!
Понимающе хмыкнув, я отправилась в указанном направлении. Во время занятий в коридорах гимназии стояла удивительная тишина — я аж на каблук наступать боялась. Всё казалось, что сейчас учителя прекратят наблюдать за усердной работой учеников и всыплют мне, чтоб не отвлекала. Однако чем ближе я подходила к концу нужного коридора, тем громче слышала раскатистый мужской бас. Понимала, правда, не всё.
— Да как вас, баранов, ещё не выгнали! — вещал мужчина и для пущего эффекта стучал по столу. — Вы… с вашими мозгами… да они вообще… дважды два…
Что глупые ученики творили с дважды два, я не уразумела. Для меня их можно было умножить, умножить неправильно, знать, не знать, в крайнем случае, сложить. Но вот предложенный учителем эксперимент я бы лучше перенесла не в таблицу умножения, а в постель. И то в чужую.
Зато стало ещё яснее, зачем директору понадобился расчётчик.
Меня в коридоре Баяр Аюшевич не заметил — он вошёл в раж. Стоял у доски, тыкал в неё маркером так, что тот уже давно смялся в невнятную кисточку, и всё предлагал, предлагал новые извращения с иксами и игреками.
Боясь попасть под горячую руку, я осторожно постучала по открытой двери.
— Я ни одного идиота из класса не выпущу! — вместо приветствия огорошил меня учитель.
— А сами к директору не сходите? Он вас очень хотел видеть. Точнее слышать. Или даже дать послушать.
— Опять… … … … криворукие?!
— Эм… — замялась я. Вроде и похоже на строителей, по крайней мере, последним словом, но слишком уж общее определение. Я под него большинство профессий подогнать могу. — Скорее всего, — неуверенно уточнила я. — Я не в курсе.
— Эх, Валера-Валера! Семнадцатый год директор, а всё как маленький. Без меня никуда, — пожаловался учитель, рявкнул на класс, чтоб сидели тихо, и вышел вон, не спрашивая у меня направление.
Наконец-то я освободилась. Поглядела по сторонам и начала пробираться к выходу. Но не тут-то было — внезапно прозвенел звонок.
Перемены я не любила. Даже не так — я боялась их сильнее, чем грешник пекла. Почему-то все гимназисты от мала до велика считали своим долгом перемещаться по коридорам если не бегом, то с закрытыми глазами или повёрнутой куда-то головой. Столько столкновений не видал даже Старый мост в Иркутске.
В общем, стоило прозвенеть звонку, как я решила, что никуда не тороплюсь, и забилась в угол. Из угла хорошо просматривались два кабинета, где собирались ученики. В один, конечно, они не должны были попасть — учитель запер его на ключ и ушёл. Но механизм отработали годами: первый же подошедший гимназист «оторвал» от пола доску, которая придерживала всегда закрытую створку двери, распахнул проход для всех, а потом вернул доску на место. Только замок остался сиротливо выдвинут.
