Книга Хадамаха, Брат Медведя - Илона Волынская

«Теперь тут появилась Айгыр!» – торопливо шагая к центральной караулке, думал Хадамаха. Оно и понятно, не вовсе же жрицы стыд потеряли – коль в Югрской земле бедствие, кто-то из верховных должен явиться! А может, девчонка с таким невыносимым запахом Огня – тоже? Говорят, вторая из четверки верховных – Айбанса – на вид девчонка девчонкой! Айгыр, значит, открыто прилетела, с гиканьем и свистом, чтоб все видели, а Айбанса тем временем тишком-нишком, с малой стражей через всю Югрскую землю проскользнула, все обсмотрела… Умгум, все хитрые тайные планы мэнквячьих командующих вызнала! – насмехаясь над самим собой, скривился Хадамаха. Мэнквам, им все равно – что ты скрытными тропами крадешься, что прямо сквозь тайгу с песней ломишься! Им главное – какой ты на вкус. А уж чэк-наям и подавно все безразлично! Скрытых планов ни у тех, ни у других быть не может, планы только люди строят.

А если… Хадамаха аж остановился, такой невероятной ему показалась эта мысль. Если верховные и подозревают, что за охватившими Югрскую землю бедствиями стоят… люди? Но тогда это очень, очень могущественные люди, способные многоголовыми людоедами все леса забить и Рыжий огонь из-под земли вытянуть! Такая мощь на Сивире разве что в Храме.

Хадамаха до боли стиснул кулаки, так что заострившиеся ногти впились в ладони. Храмовницы, конечно, способны испепелить любого, кто хоть дыхнуть осмелится против их воли, и даже его бесстрашные сородичи прячутся под елки, стоит в небе появиться летящему клину голубоволосых ведьм! Но ведь и толк от Храма есть, и немалый! Кто Голубым огнем весь Сивир обогревает да освещает? Кто строит города, кто приглядывает за дикими стойбищами, чтоб те не сгинули в тайге? И учат жрицы, и лечат порой тоже они… Жрицы привечают резчиков по кости и тех, кто отливает ледяные скульптуры, и певцов-рассказчиков, и его любимый каменный мяч тоже без Храма быстро бы захирел и пропал. Правда, и богатства на всем этом жрицы собирают немалые. Ну так тем более – зачем им приводить в Средний мир смерть? А если мэнквы да чэк-наи вырвутся с Югрской земли – и пойдут по всему среднему Сивиру, оставляя после себя лишь обглоданные костяки да дымящиеся проплешины? Кем жрицы править станут, с кого подати брать – с мэнквов? Умгум, как же! Нет, храмовницы – тетки злобные, но не дуры!

Хадамаха придержал шаг – вот помяни жрицу, она и появится! Впереди него шла женщина – низенькая и полная. Ни один светильник не горел, но даже сквозь царящую вокруг Ночную тьму отчетливо видны были ее встрепанные, как половая щетка, голубые волосы. Жрица то и дело принималась потешно перебирать ногами на скользком льду, снова выравнивалась и целеустремленно шагала дальше.

Хадамаха недоуменно поглядел на нее и даже на всякий случай покрутил головой – не ошибся ли он дорогой. Слобода-то окрест не из лучших. Да чего там, из худших слобода! Здесь селились мелкие воры, вконец обнищавшие мастеровые, обозленные стойбищные, что приехали покорять ледяной город, да не смогли. Здесь не то что уличных светильников, здесь и улиц толковых не было – просто разбросанные в беспорядке чумы, крытые берестой да прелыми кожами. Сюда даже стража не совалась без большой нужды – дешевая стражницкая куртка и плохо кованные копья не столько пугали, сколько соблазняли здешних обитателей, а на скользких дорожках между чумами легко было устроить засаду. А уж жрицы лишь пролетали над хитросплетением темных переулков, даже не задумываясь, что скрывается во мраке. А не шастали невесть зачем Ночной порой! Идущий позади жрицы парень ощутил смутное беспокойство.

Хадамаха шкурой чувствовал внимательные глаза, следящие из-под пологов чумов за невозмутимо шествующей жрицей, и слышал, как их обитатели, недовольно ворча, забивались поглубже в темноту своих жилищ. Недаром жрицы всюду как дома – возможность получить Огненный шар в лоб куда как способствует гостеприимству! Клыки тоже хорошо помогают! Хадамаха ощерился на закутанную в невразумительные тряпки компанию, тихо выскользнувшую на дорогу между ним и жрицей. Похоже, не решившись напасть на храмовницу, Ночные грабители решили отыграться на мальчишке.

Выступивший вперед предводитель задумался, осмысливая, к чему это во рту парня в стражницкой форме красуются такие внушительные клычищи да откуда доносится угрожающий горловой рык… Так и не придя к разумному выводу, вытащил из-под своих тряпок плохо заточенный ржавый нож. И кажется, вознамерился толкнуть прочувственную речь на тему выгодного обмена – Хадамахины куртка и штаны на его же жизнь.

Не давая предводителю и рта раскрыть, мальчишка быстро шагнул вперед. Его пальцы сомкнулись на запястье, одним быстрым движением выламывая руку с ножом. Но прежде чем из глотки грабителя вырвался резкий крик боли, широкая, как лопата, ладонь Хадамахи запечатала ему рот. Локоть ударил под дых второму разбойнику. Человек согнулся пополам, судорожно хватая воздух. Не дожидаясь, что Хадамаха сделает дальше, третий из подельников рванул прочь. Э, так он и на жрицу налетит! Хадамаха рывком выдернул нож из сломанной руки предводителя и, ухватив за лезвие, метнул. Вращаясь в воздухе, нож свистнул беглецу вслед – тяжелая рукоять с силой тюкнула в затылок. Взмахнув руками, неудачливый беглец рухнул оземь и услышал над собой хриплое, пахнущее кровью дыхание громадного хищника. Острые, острее любого ножа когти сомкнулись у него на шее, тяжесть гигантской лапы придавила к земле – разбойник сумел лишь судорожно зажмуриться в ожидании предсмертной вспышки лютой боли…

Ржавый нож с хрустом вошел в мерзлую землю у самого его уха. Хадамаха с силой пнул по рукояти – жалобно хрупнув, лезвие переломилось.

Переступив через лежащего ничком разбойника, парень почти бегом ринулся дальше по тропе. В другое время он обязательно задержался бы отволочь Ночную троицу в караулку. Но сейчас ни за что не хотел упускать жрицу, печенью чувствуя: ее Ночная прогулка что-нибудь да значит!

Дорога была пуста – жрица исчезла. Хадамаха заметался, с силой втягивая носом воздух, – ну не могла она далеко уйти! Характерный удушливый запах Голубого огня был непривычно слаб, словно в теле полненькой жрицы Огня помещалось совсем мало. Но самое неприятное было в другом – к запаху Огня примешивалась та темная старушечья вонь, что царила на месте убийства чукчей. Насторожившийся Хадамаха неслышно метнулся под прикрытие чума и осторожно выглянул.

Крепко держа за руку маленькую девочку, толстенькая жрица стояла под единственным горящим светильником. Блики Голубого огня скользили по ее волосам и играли на гранях серебряной монеты, которую жрица вертела перед глазами у ребенка.