Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Обычно он туда один заходил, в эти самые кабинеты.
Со словами:
– А ты, мудак, пока лучше тут постой. От греха…
Я и стоял…
…Ну а мама, Царство ей Небесное, против моих ночевок у Хиппухи вообще ничего ни разу не имела, – купившись, как и многие другие, на нашу с Дашкой «невероятную подходящесть друг другу».
И только временами вздыхала, ожидая, когда же мы с ней наконец объявим о неминуемой, как маме казалось, свадьбе.
А мы вместо этого пили сухое вино (портвейн Дашка презирала), покуривали травку, сочиняли песни и вообще прекрасно себя чувствовали.
Моя зубная щетка у нее в стаканчике уже не первый месяц стояла, привыкли, что называется, постепенно…
Эти деревья в плену.
Изморось вяжет узоры.
Взор задыхается.
Воздух морозен и чист.
Тянется колея,
Копией приговора
Вписана поутру
В матовый белый лист.
…На мой нынешний взгляд – конкретное злоупотребление аллитерациями.
А тогда – нравилось…
…Народу в тот вечер набилось – не продохнешь.
Просто нереальное количество.
Тем не менее, всем нашлось и где разместиться, и о чем поговорить, и что посмотреть, и на чем сыграть, и что послушать: хватало и стульев, и пепельниц.
Ну, а спиртное в те времена, приходя в гости, положено было приносить с собой, – это если вы, разумеется, не помните.
Или – не застали по молодости, которой я сейчас уже, врать не буду, – немного завидую.
Короче, атмосфера, несмотря на обилие лиц, была самая благодушная.
Немного портил ее только Дашкин знакомый художник Геныч, явившийся на вечеринку совершенно не живописно небритым, с дикими черными кругами под глазами, в красных бархатных штанах, в такой же бархатной куртке с широкими балахонистыми рукавами, – и с совершенно безумным взглядом и без того глубоко сидящих маленьких водянистых глазок святого или сумасшедшего.
Он перемещался от одной группки тусующихся к другой, и совершенно явным образом нарывался на скандал с последующим мордобитием.
Я, кстати, этого типуса вообще всегда недолюбливал, ага.
Есть такой типаж, знаете ли.
Из серии «весь мир мне должен».
Так вот, в последние полгода он почему-то был одержим мыслью, что Дашка непременно должна выйти за него замуж. А ее богатенький папик – он говорил об этом в открытую – после этого должен был непременно начать всеми своими немаленькими силами поддерживать его огромный талант.
И вечно-хреновое, надо сказать, материальное и финансовое положение.
Причем чувак был настолько уверен в собственной неотразимости…
Меня он воспринимал исключительно как досадную помеху, и даже один раз попытался «поговорить по-мужски», спустив вашего покорного слугу с крутой Дашкиной лестницы.
А что бы и не поговорить?
Я выглядел и моложе его лет на десять, и примерно настолько же субтильнее.
Вид спорта такой, где слишком серьезная мышечная масса – ну совсем ни к чему.
Нужна только бешеная, почти нечеловеческая реакция, врожденное чувство «центра тяжести» и длительные, изматывающие до ломающей боли в мышцах, тренировки «на выносливость»…
Не верите?!
Геныч, вон, – тоже не поверил.
И рискнул…
…Однако довольно быстро, хоть и экспериментальным путем, выяснив разницу между тренированным организмом мастера спорта СССР и собственным рахитичным телосложением, – на некоторое время заткнулся.
Но – только на некоторое время.
Я уже не раз предлагал Дашке тупо сначала спустить его с лестницы, а потом еще и провести небольшую разъяснительную работу: по поводу адресов квартир хорошеньких обеспеченных девушек и анамнеза болезней, связанных с внезапной амнезией или еще какой иной формой скоропостижно постигшего пациента склероза.
Но Хиппуха его почему-то, чисто по-бабьи, жалела.
И донести просвещение в массы мне, вплоть до того дурацкого вечера, так ни разу и не позволила.
А тут – сама подошла.
Ко мне, в смысле.
Испуганная, причем до такой степени, что даже ее природная жизнерадостная аристократическая молочная белокожесть казалась со стороны мертвенной бледностью.
– Дим, – говорит, – присмотри за Геной, пожалуйста. Он, кажется, таблеток пережрал: только что прямо при мне пять колес вином запил, а сколько еще до этого…
– До этого, – хмыкают у меня за спиной, – ваш Гена ширялся в ванной. Пару кубов, как минимум. И что-то мне подсказывает, что не «коричневым».
Я оборачиваюсь и вижу симпатичного, полностью затянутого в кожу парня азиатской наружности.
Гибкий, хищный.
Лохматый, как большинство здесь собравшихся.
Но все равно – какой-то чужой.
Посторонний, что ли.
Хотя и по-русски говорит – как мы с вами.
А может – даже и лучше.
Узбек?
Таджик?!
Или вообще какой-нибудь киргиз?!
Да хрен его знает…
Дашкины гости всегда отличались разнообразием.
В том числе, простите, – и географическим…
…Ладно.
Сейчас не до этого.
– Винт, – бледнеет Хиппуха.
Хотя больше побледнеть уже, кажется, не в состоянии.
Винт, думаю, – это плохо.
Это – очень плохо.
Винт – это уже конкретная беда.
Особенно если в сочетании с феназепамом и прочей растормаживающей сознание гадостью, которой Геныч и в обычном-то состоянии не раз злоупотреблял.
А уж сейчас…
…И все-таки, жую губу, – какая же Дашка красивая.
Особенно сейчас, когда ее накрывают сильные эмоции.
Несмотря на мертвенную бледность.
Жаль – не моя.
А может?!
…Додумать по независящим от меня причинам, к сожалению, не получается.
– А-а-а, – взгляд у Геныча еще безумнее, чем минут пятнадцать назад, когда я видел его в последний раз.
Хотя, кажется, – безумнее уже и не бывает.
Бывает, как выясняется.
Еще как.
– А-а-а, – снова тянет Геныч. – Вот вы где. Вот вы где. Вот вы где. Голубки. Вот вы где. Голуби, блядь, сраные. Голуби. Голуби. Голуби. Голубки. Голубь, блядь, и голубка. И еще один голубок. Чурка сраная. Все вы чурки. Вот вы у меня где.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
