Кари О'Салливан
Они дружили перед школой. Они писали вместе буквы и читали друг другу книги. Мама Кари приносила сладкие пироги каждый день. У Кари были ее глаза – черные, как сам бездонный океан. И волосы были темные и жесткие, как проволока. С мальчиком они гоняли мяч и чаек, собирали перья. Как-то перед школой Кари рассказала мальчику, что они должны пожениться, когда вырастут, – так ей сказала мама. Своим новым друзьям девочка представляла его женихом, заставляла носить свой портфель, провожая домой. И каждый день они делали уроки вместе. Собирали вместе последние осенние цветы. Мальчик помнил один цветок, который был похож на румянец на ее щеках.
А потом Кари прибежала очень счастливая и сказала, что они с мамой переезжают жить на материк к папе. Ее щеки и нос раскраснелись от начинающихся морозов и радости.
Тогда его мама взяла ее за руку и вывела на улицу, не застегнув на девочке куртку. Они обе зашли в волны. А вышла только мама с солеными щеками.
Арлен выдохнул холодное облачко пара изо рта и задрожал от холода. Под ногами что-то заплескалось – вода. В доме была вода, повсюду, куда ни глянул Арлен, пол был покрыт водой где-то на сантиметр. Он встал и прошлепал к двери. Распахнул ее и выглянул в сторону океана.
– Какого черта? – хрипло закричал Арлен.
Спустившись на берег, он сразу заметил, что уровень воды поднялся. Высокие волны спокойно доставали до порога его дома.
– Прекратите! Сейчас же! Или я позабочусь, чтобы вы не увидели их больше никогда! – Арлена удивило, что он способен на угрозы.
«Не угрожай нам, мальчишка! – зашипели волны: – Мы хотим их сейчас. Иначе мы заберем всех».
– Я приведу их скоро, не завтра, но приведу. В это же время, а если вы не отступите, вы больше никогда их не увидите.
Волна бросилась Арлену прямо в лицо, окатив ледяным морозом с головы до ног. Но он ничего им не ответил, обернулся и зашел в дом. Вода просочилась сквозь пол, только где-то в досках блестели следы былой влаги.
Достав из-под кровати коробку, Арлен вывернул все содержимое. Нашел книгу, обложка которой давно потерлась, и раскрыл ее. Там лежали перья чаек.
Макензи Кирван
– Когда придет твой Арлен? – спрашивает ее Джокер.
Должен прийти вечером… Ну, обычно приходит. Макензи пожимает плечами.
– Нам нужно с ним поговорить как можно скорее.
Джокер оделся, чтобы выйти на улицу. Надел кроссовки и натянул на голову шапку.
– Ба, я ухожу, когда буду, не знаю.
Застегнув плащ на Макензи, которая стояла столбом, изучая нового Джокера, он вывел ее за дверь и вышел за ней.
– Я пойду к нему.
Но Макензи не хочет отпускать Джокера в таком состоянии к Арлену. Она берет за руку друга.
– Я должен, ты знаешь это.
Макензи смотрит на него так долго, чтобы Джокер не мог отрицать, что понял ее.
– Ладно, подожду его у тебя. Но если он не придет, то пойду к нему сам.
Они идут к ней. Макензи проводит Джокера прямо в свою комнату. За окном уже темнело, начался сильный дождь. Задернув шторы, Макензи подумала, что по такой погоде Арлен не придет, и Джокер пойдет к нему. Чувство глупой ошибки не покидало ее.
Джокер лег на ее кровати, перебирая музыкальные диски. Их было немного, но парень читал все развороты и текст внутри. А потом откинулся на подушки, так ничего и не выбрав. Тишина их не смущала, она была их стихией.
– Ты и сейчас их слышишь? – не открывая глаз, прошептал Джокер.
Они говорят. Все время. Громче – в непогоду, кричат у воды. Они поют ей, произносят тысячи слов, которых Макензи не понимает. Она совершенно не знает этот язык. И это пугает больше всего.
Макензи кивает, когда Джокер смотрит на нее. Почему-то ее не удивило, что он знает о ней даже это. Будто слышать голоса в голове – это обычная вещь, каждый второй их слышит, и какое чудесное совпадение, что они вместе их слышат, получая очередное подтверждение своей дружбы. Голоса были частью ее, сколько Макензи себя помнит. Она не плакала, когда ей было больно, отрешаясь, слушая странные песни на неизвестном языке. И рисовала Макензи эти их песни. Вот как у нее на бумаге появлялись волны и скалы. Она рисовала их слова.
