Книга Счастливчики - Лиз Лоусон

Я открываю дверь в гримерку, и первое, что вижу, это как Зак и какой-то другой парень стоят друг напротив друга.

Второе – крошечную комнату. Я резко останавливаюсь, и Люси врезается мне в спину.

– Эй! – Ее барабан с грохотом падает на землю. Я оборачиваюсь и вижу, как подруга потирает руку и смотрит на меня. – Что за черт? Мне сегодня руки пригодятся.

– Ты не войдешь первой?

Она хмурится, но не спорит, знает, что нет смысла. Мы меняемся местами, и она тащит свой барабан в комнату. Я задерживаюсь у порога.

– Что тут происходит, ребята? – Я знаю, Люси чувствует, что в комнате что-то не так. Зак и другой парень стоят нос к носу, как парочка чертовых петухов, но она их игнорирует. В этом Люси хороша. Думаю, разруливать конфликты она научилась, когда ее отец пил. Люси и меня так много раз успокаивала, что я со счету сбилась. Она ставит барабан на пол посреди комнаты.

Парень, который стоит перед Заком, поворачивается, и я вижу, что это гитарист группы. Другая девушка, которую я помню по прослушиванию, маячит у дальней стены, пытается притвориться, будто ее не пугает то, что здесь происходит. Сочувствую ей.

Зак наконец видит меня, таращит глаза и отходит от соперника. Если бы кто-то попытался разрезать повисшую в комнате неловкость ножом, лезвие бы сломалось.

Эта ночь уже великолепна.

Конор бежит поприветствовать Люси.

– Люс! Так приятно тебя видеть. Ты как? Где остальная часть ударной установки? Тебе нужна помощь? – Он едва не пускает на нее слюни. Обычное поведение парней вокруг Люси, уж поверьте. Ее сексуальная привлекательность не знает границ. Она кивает, и оба уходят, оставляя меня здесь.

Помню, Люси сказала, что Хим тоже сегодня придет. Собираюсь попрощаться, потому что мне нужно выбраться из этой крошечной комнаты, от которой уже чесаться хочется, но тут встречаюсь глазами с Заком. Его лицо ярко-красное. Он выглядит таким растерянным и несчастным, что я не могу не сжалиться над ним.

– Эй. – Все три пары глаз устремляются на меня, и гитарист шлет мне слегка пугающую улыбку. Кто, черт возьми, этот парень? Много бы отдала, чтобы стереть эту усмешку с его лица. Люси заставила меня поклясться, что сегодня вечером я никого не трону, и я пытаюсь сдержать слово. Качаю головой и усмехаюсь: – Не ты. Ты, – и указываю на Зака.

Его глаза загораются, и я чувствую себя еще большим дерьмом, что игнорировала беднягу всю неделю. Не то чтобы он этого не заслуживал. Хотя, может, и нет. Я больше не знаю.

Зак указывает на себя, мол, кто, я? Я киваю – да, ты, придурок, иди уже сюда. Так он и делает.

– Хочешь посмотреть, что там происходит? – Я двигаюсь в главную комнату позади нас, где уже начинает играть какая-то группа.

Он выпускает воздух, словно удерживал его большую часть ночи, и кивает.

В главной комнате шумно. Толпа становится гуще. Воздух спертый, воняет потом и несвежим пивом. Странно, но мне почти нравится. Это напоминает о чем-то безопасном, о времени, когда Джордан был рядом. Люси начала играть в своей первой группе, когда мы все были в восьмом классе, когда брат был моим вторым мозгом – моим близнецом, – и мы вдвоем ходили на ее концерты, удивляясь, что наша подруга выступает в обстановке, которая так сильно отличается от школьного зала. Я знаю, что брату нравилось туда ходить, он хотел играть на гитаре с настоящей группой, а не только с джаз-бандом в школе.

Но наши родители и слышать об этом не желали. Они думали, что это отвлечет брата от конечной цели, в чем бы та ни заключалась. Это было до того, как начались старшие классы, до того, как между мной и Джорданом возникло напряжение, прежде чем мне стало совершенно очевидно, что наши родители больше меня не замечают. Прежде чем я поняла, что брат меня затмил.

Несмотря на то что я понятия не имею, куда мы с Заком направляемся, приятно оказаться вне той комнаты. Я больше не могу находиться в тесных пространствах.

Веду нас в толпу. Еще одна вещь, которую я терпеть не могу. Да, со мной отлично было бы ходить на свидания.

Это место гораздо более напыщенное, чем те, где играла прежняя группа Люси, – в основном то были кофейни и склады, где публика состояла из меня, Хим и нескольких наших друзей. Я впервые прихожу на концерт Люси со времен смерти Джордана.

Чувствую на затылке горячее дыхание и едва не выпрыгиваю из кожи, прежде чем понимаю, что это Зак – ну конечно, это Зак.

Мне нужно расслабиться.

– Куда мы идем? – Он позади меня, так близко, что, если я обернусь, мой нос коснется его рта. Я игнорирую Зака и продолжаю идти, пока не нахожу стену, самую дальнюю от толпы и сцены. Он стоит в нескольких футах от меня, глубоко сунув руки в карманы. Зак такой робкий, что меня охватывает внезапное желание ударить его, просто увидеть, на что это похоже. Просто посмотреть, как он отреагирует.

Люси дурочка, раз считает, что для меня было бы хорошо связаться с ним. Да с кем бы то ни было.

Я полностью и бесповоротно сокрушена. Иногда мне кажется, что в тот день в репетиционной я родилась заново, а прежнюю меня убили вместе со всеми, заменили новым человеком, злым, напуганным и сломленным.

– Итак? Что мы здесь делаем? – растерянно спрашивает Зак, наверное, удивляясь, почему последовал за сумасшедшей в темный угол. Я не знаю, что ему сказать. Что стены безопаснее пустого пространства? Что это мое первое появление на публике за почти год, вне школы и репетиций? Что когда я смотрю на него, то хочу вещи, которые, как мне кажется, больше не для меня?

– Мы ходили на все концерты Люси. – Я делаю паузу. Вдыхаю. Прикидываю, хочу ли продолжить. И вдруг решаюсь. – Я и Джордан. Ему всегда это нравилось. Он всей душой поддерживал Люси. И любил музыку.

Когда я произношу имя своего брата, мне хочется выхватить его из воздуха и засунуть обратно в рот. Я никогда не говорю о Джордане. Я не упоминала его имя несколько месяцев. После стрельбы стервятники из прессы отобрали у нас все что смогли – наши истории, историю Джордана, его школьные фотографии, – но некоторые вещи невозможно забрать. Они не смогли отнять мои воспоминания. Мои воспоминания, как на наш день рождения в четвертом классе родители подарили нам рации и я заставила брата держать свою под подушкой на случай, если я проснусь среди ночи и чего-то испугаюсь. Как летом мы успели поймать за кулисами Джека Уайта[5], любимого гитариста Джордана, и сфотографироваться с ним. Какое выражение появлялось на лице Джордана, когда он играл на гитаре с закрытыми глазами.