Тед Силва наблюдал за происходящим, стоя на перекрестке.
Чернокожий мошенник, изображавший инвалида, первым кинулся к лестнице, даже не высыпав мелочь в карман.
Что-то он неважно выглядит, отметил Тед и медленно двинулся прочь, не обращая внимания на зевак.
Дело сделано, миссис Арлингтон будет довольна такой аккуратной работой. А ведь газ – не совсем его специальность. Ничего, толковый справочник и дотошность помогли. Тед улыбнулся. Да, хорошая работа, может, не самая лучшая, и все же…
Улыбался Тед по другому поводу. Как-то раз он уже работал в этом квартале. Дело было идиотское, одно из первых. В парикмахерскую пришла дама из небогатых и все время, проведенное в кресле, ругала мужа. Тед решил проблему, соорудив хлипкие мостки, обрушившиеся под несчастным супругом. Чисто и незатейливо. Он ждал свой чек, а тот все никак не приходил. Пришлось навести справки, понаблюдать и заглянуть к клиентке. Дама третью неделю пребывала в депрессии и не могла понять, чего хочет парикмахер, к которому она зашла по чистой случайности. Сначала Тед подумал, что заказчица издевается над ним, а потом сообразил, что случилось недоразумение: в тот день у женщины было плохое настроение, она хотела выговориться и открылась незнакомому человеку. Мужчина погиб по недоразумению – из-за болтливой бабы и слишком усердного профессионала.
С тех пор Тед стал осторожнее. Каждый может попасть впросак, нужно быть внимательным, только и всего. Он решил, что включит комичный эпизод в свои мемуары. Никто не любит работать бесплатно, но Тед не стал требовать долг: даже его профессия допускает минимум сочувствия и такта. Бедняжка жила в маленькой квартире на первом этаже дома, стоявшего на пересечении 7-й улицы и Пенсильвания-авеню. Тед отметил, что ставни закрыты, и, судя по всему, давно, а стены и дверь обклеены рваными афишами и исписаны расистскими призывами.
22
Дрочила
Сентябрь 1964
Топика, штат Арканзас
Табита завершила превращение Жан-Пьера в единорога. Бедняга хмуро щипал траву в саду, пока она пряталась среди игрушек в надежде ускользнуть от Саманты, которая искала ее, яростно вращая глазами.
М-да… Зрелище не сказать чтобы полностью захватило Ральфа Финна, и он смотрел телевизор вполглаза, одновременно листая газету. На диване рядом с ним молча сидел мальчик лет десяти в боксерских трусах и бейсболке с надписью Мировая Ассоциация Бокса.
– Убери свою газету, папа, ты загораживаешь мне экран.
– Лучше бы почитал, чем смотреть всякие глупости.
– Но ты же сам смотришь! – возмутился Финн-младший.
– А вот и нет – ты только что сказал, что я тебе мешаю, потому что читаю. Включи мозг, Кассиус Клей![10]
«Кассиус Клей» дернул за газету, решив втянуть отца в шутливую схватку, тот поддался, они повалились на ковер и с хохотом затеяли возню. Ральф притворялся, что вот-вот сдастся, его жена с умилением наблюдала за своими мужчинами.
Напрасно Саманта надувала щеки и совершала магические пассы – она была не в силах вернуть Жан-Пьеру человеческую форму или заинтересовать его бедами кого-то из членов семьи Финн. Как только ученик боксера озверел, Ральф сделал вид, что обессилел, и выпустил газету, оставив ее в руках сына. Он все равно уже прочел ее. Гордый собой мальчик снял бейсболку, удобно устроился на диване, сделал умное лицо и перекрыл отцу обзор. Ральф никогда не узнает, остался Жан-Пьер единорогом или нет. Но вряд ли это помешает ему спокойно спать.
– Слушай, слушай, папа! Вот умора!
– Ты о чем?
– О рубрике объявлений.
– Вроде тех, что дают типы, расписывая себя красавцами, весельчаками, владельцами половины штата Техас и… холостяками?
– Да нет, тут один тип ищет другого…
– А что тут смешного?
– Как его дразнили. Он тоже воевал, как ты. Сейчас прочту: «Ищу ветерана 9-го отряда рейнджеров, в июне 1944 года участвовавшего в штурме Пуэнт-Гийома. Известно только прозвище – Дрочила. Солидное вознаграждение. За справками обращаться к Нику Хорне…»
– Я запрещаю тебе произносить подобные гадости! – крикнула жена из кухни. – Почему ты молчишь, Ральф?!
Глава семейства резко поднялся, вырвал у сына газету и швырнул ее в маленький камин в углу.
– Ну чего ты, пап, я же для смеха…
Мальчика испугал судорожный, на грани грубости, жест отца, совершенно для него не характерный, и он счел за лучшее ретироваться на кухню.
Ральф смотрел, как горит газета, – и слышал хохот солдат в касках, чувствовал на себе их насмешливые взгляды. Парни ржали и пялились на Ральфа.
Дрочила – так они все его звали.
– Папа, ну папа, это же Кассиус Клей! Мир? – крикнул мальчик. – Идем есть, мама зовет!
Жизнь на десантном транспорте была невыносимой, не в последнюю очередь – из-за тесноты. Встречаясь в узких проходах, люди то и дело вынужденно касались друг друга.
Извини, Дрочила!
Остаться одному не получалось – никогда, ни на минуту, а уж о том, чтобы поспать как нормальный человек, нечего было и мечтать.
Эй, Дрочила, ты спишь?
Солдаты, разгоряченные жаром маленькой буржуйки, оттачивали на нем остроумие.
Эй, Дрочила!
– Папа, все готово!
Идешь, Дрочила?
– Ты идешь, папа?
Эй, Дрочила!
– Ну папа же!
– Да, иду, малыш… Иду.
23
Дама червей
3 сентября 1964
Индиана-авеню, 318, Вашингтон
– Это несчастный случай, – твердил Ник. – Несчастный случай… Вот, выпейте, Алиса. Да, до дна! Алкоголь вам сейчас не повредит.
