Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Я решила типа сознаться и рассказать о двух своих свиданиях. О том, что ходила к Адаму домой, смотрела, как он мастурбирует, и как мы с Гарретом трахались на полу в туалете, говорить не стала. Просто сказала, что вот так и так, встречалась с двумя парнями.
– Первый был неприятный. Меня это не пугает – сама решаю, что делать.
– Если он неприятный, зачем ты с ним встречалась? – закудахтала Куриная Лошадь.
– Я же не знала заранее, что он такой. Мы договорились о свидании по Интернету.
– А другой? – спросила доктор Джуд.
– Вот с ним-то у меня проблема. Он не неприятный. Но он, так мне кажется, забраковал меня потом. Так что я сейчас совсем не знаю, что делать. С Джейми у меня такого не было. Но все плохо.
– М-м-м. – Доктор Джуд отпила чаю. – Что ты надеялась получить от этого свидания?
Я заметила на ее левой руке несколько тибетских браслетов с бусинами. Интересно, сколько их она соберет, прежде чем достигнет просветления.
– Не знаю. Вообще-то я об этом не думала. Просто хотела повеселиться. Ну, знаете, развеяться.
– Не похоже, чтоб ты так уж позабавилась, – сказала Сара, предлагая мне банановые чипсы.
Я отказалась. Но она была права.
– Может, не люблю веселиться.
– Ну уж нет, веселиться ты любишь. Да и кто не любит? Просто ты пока еще не понимаешь, в чем твое веселье. Я сама много всякого перепробовала, прежде чем нашла свое, то, что мне по душе. В мастерской сейчас начались уроки импровизации, и оказалось, это то, что надо. Такое чувство, что это привлекает моего внутреннего ребенка.
Меня едва не передернуло от раздражения. Да ведь хуже уроков импровизации и нет ничего. Разве что вечера открытого микрофона.
– А еще нравятся эфирные масла, – продолжала Сара. – Это такая форма самопомощи. Каждый вечер я натираюсь смесью домашнего приготовления – с розой, с бергамотом, с ладаном. Наношу на шею, плечи…
И на ноги, наверно, подумала я.
– Мне нравится устраивать себе художественные свидания, – поделилась Брианна, сидевшая все это время с неподвижным лицом. – Только я одна. Музеи, кино… В креативной обстановке проникаешься вдохновением и чувствуешь, как становишься ближе к себе. А потом я обычно обедаю в каком-нибудь приличном месте и обязательно беру десерт.
Все это звучало офигительно занудно. Становиться ближе к себе у меня не было ни малейшего желания. Скорее уж наоборот.
– Думаю, я тоже могла бы так, – сказала я.
– А вот и не сможешь, – с вызовом бросила Сара. – Попробуй вывести себя на свидание!
24
Проверив после терапии телефон, я увидела, что звонила Клэр.
– Можешь встретить меня в «Pain Quotidien»? – спросила она. – Я просто умираю.
– Конечно.
Придя туда, я обнаружила ее в уголке обливающейся слезами над плюшкой с миндальной пастой.
– Между нами с Трентом действительно была связь. Я это чувствовала. Мне нравилась вся эта штука с полиаморией, думала, смогу держать все под контролем. Ни к кому не приклеюсь, ни по ком с ума сходить не буду, со всеми одинаково ровно. И вот – ничего из этого не вышло.
– Трент – это который?
– Пожилой, с «хвостиком».
– Да пошел он. Вот идиот. Тебе ж лучше. Знаешь, кто еще в его годы носил «хвост»? Тот жутковатый парень, что приходил в библиотеку и просиживал по двенадцать часов в день. Не бездомный, в приличной обуви, но весь день только и делал, что пялился на студенток. Я поначалу жалела его, потому что он старый и иногда приносил с собой суп, а знаешь, нет ничего печальнее, чем видеть, как старик ест суп в одиночку. Но потом его поймали в женском туалете. Оказывается, он просидел там, спрятавшись, несколько часов. Звали его Рон. Вот и этот, как его, Трент, тоже такой. Такой же семидесятилетний Рон, с «хвостом», которому б только прятаться в женском туалете да принюхиваться. В следующий раз, как вспомнишь, назови его про себя Роном.
Вроде бы я хорошо с ней поработала, но Клэр только еще сильней расплакалась.
– От этого только хуже. Что вот такой смог меня отвергнуть.
– Никто тебя не отвергал.
– В том-то и дело, что да. Его жена сказала, что ее такой расклад не устраивает.
– Ну тогда получается, что он вообще не виноват. Не по своей воле это сделал.
И как только мерзкие типы вроде Трента ухитряются и жену держать, и такую женщину, как Клэр, цеплять.
– Да, но он даже не попытался с ней спорить.
«Послушай, так оно и бывает, когда трахаешься с женатиком, – хотела сказать я. – Вот такие вы, полиаморы несчастные. Никогда вам не заполучить кого-то целиком». Хотела, но промолчала. Кто я такая, чтобы что-то говорить? Сама ведь только что трахалась в общественном месте с парнем, у которого есть подружка, и еще хотела, чтоб он в любви к тебе признался, вечной и нерушимой.
– Как подвязки? Получилось? – словно прочитав мои мысли, спросила Клэр.
– Жуть. Знаешь, думаю на какое-то время со всем этим завязать.
– Нет! Ни в коем случае! Оставайся такой же, я это в тебе просто обожаю! К тому же ты только начала!
– Я просто шизанулась.
– Это тебе в гребаной группе в башку вколотили, да? Охо-хо, получается, снова мне одной со всеми этими членами разбираться. Трент в моих глазах все равно что умер, но зато Дэвид теперь внимательнее, чем раньше.
– Ну так делай ставку на Дэвида. Он, по крайней мере, помоложе и погорячее.
– Нет, с ним не все так просто. Уж слишком горяч. Боюсь, как бы не запасть всерьез. Тут какой-то буфер нужен.
– А тот парень из «Best Buy»? Красавчик.
– Одного его мало. Он ведь был номером три, помнишь? Мне нужны два новых. Или он может передвинуться, подняться на второе место, но тогда мне все равно нужен новый третий. Мне нужны трое.
Наблюдая за Клэр, видя ее безумие, я убедилась, что поступила правильно, вернувшись в группу. Она может завести гарем из тысячи жеребцов, но правда в том, что никто не удовлетворит ее потребность во внимании и заботе. Заполнить эту пустоту так же невозможно, как бездонную пропасть. Клэр желает преданности, но стоит кому-то из них – даже тому, кто нравится ей больше других, например Дэвиду, – потребовать того же от нее, как все мгновенно заканчивается. Если бы он по-настоящему полюбил ее, попросил переехать к нему, она устала бы от него уже через месяц. Взглянув на Клэр, я поняла, что в целом мире нет того, кто смог бы сделать это для нас. Заполнить пропасть. Вот почему от пробелов у Сафо веет такой грустью. Там, где было что-то прекрасное, теперь пустота. Все стерло время. И с этим никто не может ничего поделать. Кто-то пытается всунуть что-то свое, какую-то биографическую чушь. Я с самого начала притворялась, говорила себе, что там никогда ничего не было, и делала это, чтобы не чувствовать боль утраты. Хотела остаться неуязвимой для времени, невосприимчивой к боли. Но притворство не срабатывало, обмануть себя не получалось. Все растворялось, исчезало. На самом деле полного довольства никто и не хотел. На плаву мы держались только благодаря иллюзии, всей этой суете, связанной с представлением, что однажды мы получим все и даже с лишком. Но ведь если все получил, то и никакого удовлетворения уже нет. Ты просто переключишься на что-то другое. Единственный способ не утратить аппетит – принять пустоту и не пытаться засунуть в нее кого-то еще.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
