Залечь на дно: когда мы с мужем планировали переезд в Доминиканскую Республику, мы не сказали об этом никому. Почему? Потому что мы не хотели отвечать на вопросы, объяснять что-либо или развлекать скептиков, пораженцев и негативистов. Если другие люди не знают о чем-либо, это не повредит им, и вам не придется говорить об одном и том же за завтраком, обедом и ужином.
Фильтровать звонки: если не энергономично прятать свой риск под наперстком, вы можете ограничить вашу подверженность негативной энергии тем же способом, каким я ограничиваю контакты с уличными продавцами, сетевыми мошенниками и телемаркетологами – не вступайте в разговоры с ними. Если кто-то хочет покритиковать ваш жизненный выбор лично, извинитесь и уходите. («Простите, я опаздываю!» – это хороший ответ.) Если они присылают вам сообщение по электронной почте, не отвечайте на них. И если они звонят вам без остановки, «случайно» отключите звонок на телефоне. Ой!
Нанести ответный удар: если вы остры на язык, просто скажите: «Спасибо за ваше непрошеное мнение, но оно не стоит благодарности. Я обязательно отплачу вам тем же, когда вам нужно будет принять хорошо продуманное, судьбоносное решение, в котором вы будете вполне уверены, пока я не открою свою пасть».
В конце-то концов, если другие люди сомневаются в вашем потенциале совершить великие дела, это одно. Других людей можно держать в неведении, игнорировать и ставить на место.
Но что делать, когда голоса идут из собственной головы?
Жаль, что я не знала, как уйти
В 15 лет я попыталась уйти с работы в местном ресторане морской кухни, где работала на летних каникулах. Я была несчастна по целому ряду причин, и к тому же был самый конец сезона. Я думала, что могу уйти и по крайней мере насладиться выходными в День труда, подальше от ведер с грязной водой, от мытья полов и запаха масла для жарки устриц и гребешков, который въедался в одежду так же сильно, как ракушки пристают к моим джинсам.
Я репетировала свою финальную речь немногим меньше, чем тренировала выступление на канале «TED», который упомянула ранее; затем призвала на помощь свои яйца и пошла в офис владельца, чтобы попросить убрать меня из рабочего графика.
Навсегда.
После четырехминутного разговора я была на грани истерики и тряслась от того чувства, которое теперь называю паникой, но тогда, казалось, меня ждала неминуемая смерть. К психологической травме добавлялось оскорбление: на парковке стояла мама, приехавшая забрать меня со смены. Молча забросив свои яйца в мини-фургон, я не смогла заставить себя рассказать ей прямо сейчас о том, что сделала.
Каким-то образом я инстинктивно чувствовала, что уход был неверным решением, даже если его причины абсолютно правильны.
На следующее утро босс позвонил моим родителям, чтобы проинформировать их о моем поспешном решении, и попросил вмешаться. Он сказал, что мое присутствие слишком важно для успешной работы ресторанчика. (Позвольте пояснить: это все равно что сказать, как важна 15-летняя девчонка с завода в каком-нибудь Чженьгчжоу для ежеквартальных прибылей компании «Apple».)
Босс знал, что мое присутствие или отсутствие вряд ли изменило бы судьбу его заведения, работающего под франшизой сети «Applebee», в самые жаркие дни каникул. Но он также знал и то, что мог испортить мне остаток лета, разыгрывая карту с родителями. Услышав мою полную отчаяния речь в тот вечер, он, возможно, собирался сдать меня раньше, чем я расскажу отцу и матери, что они воспитали не будущую отличницу, а маленькую плаксу и трусиху.
Это правда – я уходила не ради более престижного места или больших денег. Я не строила в сфере ресторанного обслуживания карьеру, которая требовала двигаться по лестнице к «Mike’s Clam Shack», и у меня не было аллергии на морскую еду. (Мне также не нужно было кормить семью за 2,30 доллара в час – это была летняя сезонная работа.) Мне просто там не нравилось, и я не хотела больше появляться на пороге этого ресторана. Еще один чертов день.
