Раз нам некуда, доктор, деться И взаймы у судьбы не брать, Надо просто придумать средство, Чтобы вовсе не умирать.
Чтобы жизнь продолжала вечно Бесконечный свой Млечный Путь, И чтоб я вам орал при встрече: «Доктор, делайте что-нибудь!»
Последнюю фразу Антон прокричал, уже входя в кабинет Яковцова и обнимая своего старшего товарища. Евгений Павлович был, как всегда, улыбчив, добродушен, гостеприимен.
«Ну не мужчина, а облако в штанах», — сказал бы Маяковский. Только облако было голубым (в хорошем — хирургическом — смысле этого слова).
— Что привело ко мне, несчастному клятвопреступнику, грозу не очень организованной преступности? — испуганно спросил Яковцов.
— Это почему же не очень организованной? — воскликнул Антон. — Как по количеству «висяков» и «глухарей», так очень и очень…
— На улице, дорогой Антуан де сент Лови-Бери, организоваться трудно. На улице голодно, холодно и неуютно. А вот в высоких и неприкасаемых кабинетах организоваться по интересам сам черт велел. Отсюда уличная преступность, на мой взгляд, организована из рук вон плохо. А в кабинетной тиши, покое, достатке и благолепии — чудо как хорошо! Поэтому первым борцом с организованной преступностью, по-моему, был Дон Кихот. Почему сегодняшние доны корлеоне могут спать спокойно? Да потому что бороться с ними вашими методами при ваших же возможностях и служебных окладах — все равно что воевать с ветряными мельницами.
— Так что же делать?! — спросил ошарашенный Антон.
— То же, что и всегда. Делать вид! — ответил добрый и мудрый профессор Яковцов. — Вот, к примеру, наш друг полковник Сердюк. Всю жизнь на переднем крае. Ну и что, победил он дракона? Нет. Преступность неистребима. Она будет жить, пока живет в людях зависть, жадность, злоба и страх. Даже такое великое чувство, как ревность, служит удобрением для преступных плодов. Я с ужасом, Антон, иногда думаю, что будет с нами, когда уйдут с передовой такие люди, как ты, Серега Сердюк, Ваня Дубцов, Валера Потапов и другие честные и нищие менты. Наверняка наступит эра равнодушия и прав будет не тот, кто прав, а тот, кто сильнее. И тогда — свой ли, чужой — на дороге не стой!
Антон неожиданно для себя тряхнул головой, будто бы сбрасывая какую-то тяжесть.
— Нет, Женя, Сердюки будут всегда. Я уже знаю маленьких Сердючат, которые на маршрутках за джипами гоняются. И догоняют! А если мы им хотя бы «Таврии» дадим — они горы свернут!
