— Я уже иду, — отозвалась Грейс.
— Что вы ищете?
— Папку-файл, которую я засунула под бумагу. Ты не видел ее?
— Нет, но я могу узнать у уборщиц. Они приходят раз в две недели, были как раз вчера вечером.
— Узнай, пожалуйста, — попросила Грейс, с трудом заставляя себя успокоиться и не паниковать. Файл скоро найдется, и тогда она сама посмеется над тем, как волновалась о его потере.
Собрание было недолгим. Удивительно, но Малкольм и другие члены администрации, а также представители родительского комитета с пониманием отнеслись к роману Адама и Грейс. Но они очень четко дали понять, что больше не потерпят никаких публичных фотографий и сплетен насчет них.
Обсуждение своей личной жизни всегда представлялось Грейс худшим кошмаром, но Адам сидел рядом с ней и, когда она уже на полном серьезе надумала скользнуть под стол, протянул руку и крепко сжал ей колено.
— Проблема не в том, что вы с Адамом встречаетесь, мы просто не хотим снова увидеть подобные статьи в газетах, — в третий раз произнес Малкольм.
— Я уже извинился, — ответил Адам. — Полагаю, статья во вчерашней «Даллас морнинг ньюс» компенсирует непристойные подписи под нашим фото и заголовок.
— Согласна, — вступила Сью-Эллен, — но я поддерживаю точку зрения Малкольма. Школа находится в критическом положении.
— Я понимаю. Этого не повторится, — сказала Грейс. — Адам, я попрошу вас вкратце рассказать всем о том, как проходит акция по сбору средств на баскетбольный матч.
Едва всеобщее внимание переключилось на Адама, у Грейс вырвался глубокий вздох облегчения, и она с наслаждением принялась слушать тихий рокот его голоса. Девушка наконец поняла, что хотела сказать Доун, когда говорила, что ее как будто унесло страстью. Адам был единственным мужчиной, который заставлял Грейс забывать обо всем, кроме него самого.
Собрание закончилось, и Грейс поспешила по коридору к себе в кабинет, в то время как Адам еще задержался с администрацией. Грейс обыскала весь кабинет, дюйм за дюймом, но никак не могла найти свою папку с рукописью. Надо еще раз проверить дома, решила она, хоть и знала наверняка, что там папки нет.
Рукопись определенно снова куда-то исчезла. Грейс подумала, а не взял ли ее тот же самый человек? Зачем она ему?
Нужно было поделиться своей тайной с Адамом. Вздохнув, Грейс нахмурилась. Как неловко! Едва дело пошло к тому, что у них на самом деле может что-то получиться, придется рассказать любимому, что она, Грейс, написала эротическую историю о них двоих.
В дверь постучали, и Грейс пошла открывать. На пороге стоял Адам. За его спиной было видно Брюса, который, сидя за своим столом, проверял электронную почту.
— Есть минутка? — спросил Адам.
Грейс открыла дверь шире и впустила Адама.
— Все прошло лучше, чем я ожидала, — сказала она.
— Я же говорил тебе: предоставь это мне.
— Хочешь признания своих подвигов?
— Да. Я был твоим героем, Грейси. Согласись.
Ее сердце растаяло от этих слов.
— Ты, вне всяких сомнений, мой герой.
— Чертовски прямой ответ, — усмехнулся Адам, притянув Грейс к себе. Затем, подхватив на руки, донес до стола и усадил на гладкую поверхность. — Теперь, когда собрание позади…
— Что?
— Ты нужна мне, Грейс. — Он приблизил лицо к ее лицу, его зрачки расширились. — Но сейчас не время, да и не место.
Предложение остановиться тронуло Грейс. Но никогда в жизни ни с кем другим она не чувствовала и десятой доли той страсти, которая охватывала ее, когда рядом был Адам.
— За этой дверью торчит Брюс.
— Господи, я и забыла, — прошептала она.
— Я рад.
И она тоже была рада этому. Когда Адам обнимал ее, Грейс забывала обо всем на свете, понимая: только рядом с ним она обретет свой дом, о котором всегда мечтала. И лишится всего этого, если не найдет свои выраженные на бумаге фантазии.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Грейс напряглась всем телом. Внутри у нее все сжалось, и наконец наступила развязка. Она вся дрожала от пережитого ощущения. Адам со стоном выдохнул ее имя — и на него обрушилась его порция блаженства.
Она припала к его груди, и он крепко прижал девушку к себе.
— Я без ума от тебя, Грейс. Будь моей владычицей.
В душе она сомневалась, что когда-нибудь сможет стать чем-то большим, нежели его любовницей. Но в объятиях Адама она верила, что его слова правдивы.
Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»
В пятницу вечером Адам прихватил пиццу в «Кампизи» и поехал к дому Грейс. Далласская пиццерия, как поговаривали, имела связи с мафией, но Адаму было все равно — ведь там продавали самую лучшую пиццу на тонком хрустящем тесте, которую он очень любил.
Бутылка итальянского вина охлаждалась в резервуаре с мягкими стенками на заднем сиденье. Адам полагал, что окончание этой долгой недели необходимо отпраздновать. К тому же с их первой ночи прошло ровно семь дней, и ему хотелось это отметить. Еще днем, уйдя из школы, он заехал к ювелиру забрать изготовленный по заказу браслет для Грейс.
Через две недели, в начале весенних каникул, «Треммел-Боуэн» будет проводить свой первый благотворительный чемпионат по баскетболу. Прием в школу на следующий учебный год закончился, и финансовая ситуация уже не казалась такой безрадостной, как прежде.
В целом Адам был доволен ходом дел в Плано. Единственным затруднением оставалась Грейс. Она так и не обмолвилась ни словом об истории, написанной ею о них обоих. Адам искал рукопись у нее в кабинете, пытаясь выяснить, не появилось ли дополнений, чтобы сделать сегодняшнюю ночь еще более запоминающейся для Грейс, но она, скорее всего, уничтожила свое произведение.
Возможно, это неплохая идея, подумал он.
Грейс отворила дверь еще до того, как Адам подошел к дому, и, улыбаясь, следила за его приближением. Распущенные волосы струились по ее плечам. На ней было простое платье без рукавов, выгодно подчеркивавшее ее формы. Она была воплощением женщины его мечты, и, едва увидев ее, он потерял способность мыслить.
Она повела его в глубь дома. Адам шел за ней, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного тела, и гадал, как пережить несколько часов ужина, перед тем как лечь с ней в постель. Когда она вышла на террасу, он по дороге сунул пиццу в духовку, а вино оставил в сумке-холодильнике.
В дверь позвонили, и Адам застонал:
— Да что же это такое! Мы когда-нибудь останемся одни?!
Грейс улыбнулась тому, как он это сказал. От его жаркого восклицания она почувствовал себя такой желанной. Это чувство было ново для нее, и ей не хотелось от него отвыкать.
