Фейт помолчала несколько секунд и потом ответила:
— Спроси меня через две недели.
— Почему через две недели? — удивился Тино.
— Закончится первый триместр, — еле слышно объяснила Фейт.
— Какое это имеет отношение…
Фейт отпрянула и серьезно посмотрела на Тино.
— Ты хочешь жениться на мне только потому, что я ношу твоего ребенка. Если я потеряю его, ты сможешь отказаться от своей затеи.
— Ты не потеряешь ребенка. Если ты не хочешь заниматься сексом, я не буду настаивать. Но даже если случится выкидыш, я не изменю своего решения.
Фейт смотрела на него не мигая.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Я хочу жениться на тебе — в этом я уверен на сто процентов.
— Нет.
— Да.
— Не вижу логики в твоих поступках.
— А я вижу.
— Ты делаешь это из жалости ко мне, — догадалась Фейт.
Тино рассмеялся. Он попросту не смог сдержаться.
— Ты слишком сильная, чтобы тебя жалеть.
— Это не так. Я напугана до смерти. Поэтому я такая трусиха. Не хочу испытывать судьбу.
— Ты совсем не трусиха.
— Я вообще не понимаю, как мы перешли к разговору о свадьбе. Вчера мы обсуждали возможность моего переезда к тебе домой.
— Я всегда добиваюсь того, чего хочу.
— И ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?
— Именно так. — Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Ты живешь в постоянном страхе. Пришло время прекратить эту пытку.
— Легко сказать.
Вместо того чтобы продолжить спор, Тино поцеловал ее. Поцелуй был не страстным, а нежным и успокаивающим.
— Фейт, я хочу, чтобы ты обрела надежду. Хочу, чтобы ты поверила в будущее, которое мы можем построить вместе.
— Не уверена, что смогу.
— Я в тебя верю.
Фейт глубоко вдохнула.
— Хочу тебе кое-что показать.
Она встала, и вслед за ней поднялся Тино. Он готов был увидеть все, что касается ее жизни. Ведь, что бы она ни говорила, ребенок, который находится у нее в животе, навсегда связал их.
Он не нарушит обещание, данное Мауре. Но он докажет Фейт, что решение выйти за него замуж — оптимальное при сложившихся обстоятельствах.
Возможно, она не любит его. Зато она любит его мать и сына. И ей нравится преподавать в школе. Но это Сицилия, а не либеральная Америка. Здесь ей не позволят учить детей, если узнают, что она мать-одиночка.
Тино не нравились некоторые традиционные устои его страны, но он не станет отказываться от возможности воспользоваться ими для своего блага.
Фейт выйдет за него замуж. Она остановилась у скульптуры, закрытой покрывалом.
— Ты не смотрел?
— Нет.
— Неинтересно?
— Очень интересно.
— Но ты уважаешь мое личное пространство.
— Да. — Так же, как и его мать. Слава богу, благодаря ей Тино вовремя узнал правду. Зная Фейт, он был уверен, что она рассказала бы ему о ребенке за неделю до родов.
— Твои слова противоречат поступкам. Ты ведь раздел меня этой ночью.
— Я помню каждый сантиметр твоего тела. Здесь для меня нет секретов.
— А если я не хотела, чтобы ты меня раздевал?
— Раньше тебе это нравилось.
— Но мы ведь расстались.
— Да? — Он подошел вплотную к ней. — А мне кажется, ты просто взяла перерыв, чтобы подумать, когда и как рассказать о ребенке. Ведь ты бы рассказала мне о нем?
— Конечно. Но не сразу. Ведь именно ты был против нашего брака.
— Если бы я мог вернуться в прошлое и исправить свои ошибки! — Тино вдруг понял, что даже без ребенка не смог бы прожить без Фейт и дня. Эта женщина сумела пробить его броню и заняла прочное место в его сердце. — Да, я эгоист. Но мы должны признать, что никогда не переставали принадлежать друг другу.
— Мы просто были любовниками, Тино. Не парой, — с горечью в голосе напомнила Фейт. — Мы не принадлежали друг другу.
— Я думаю по-другому.
— Неужели? Именно поэтому ты не отвечал на мои звонки, пока был в Нью-Йорке? — не унималась Фейт.
— Да.
Она удивленно уставилась на него.
— Что?
— Я чувствовал себя некомфортно и попытался отстраниться от тебя. — Тино сделал глубокий вдох и продолжил: — Мне очень жаль, что я тебя обидел.
— Я… — Фейт не сразу нашлась, что ответить. — Должно быть, это сработало. Иначе ты бы не стал публично отрицать нашу дружбу.
— Мы ходим по кругу. — Тино решил разобраться во всем раз и навсегда. — Я объяснил, почему так сказал, и хочу повторить, что сожалею об этом.
— Влиятельный миллионер испугался мамочки. Очень убедительно, Тино.
— Можешь издеваться, сколько хочешь. Это не изменит сложившейся ситуации.
Фейт вздохнула.
— Я знаю.
— Просто смирись с тем, что мы не можем жить друг без друга.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Фейт покачала головой.
— Ты никогда не сдаешься, да?
— Никогда.
— Ты уникальное создание, Валентино Грисафи. Возможно, когда-нибудь я захочу увековечить тебя в скульптуре.
— Я принимаю твои слова как комплимент.
— Я говорила искренне.
— Ты одаренный скульптор.
— Надеюсь, ты будешь думать так же после просмотра моих работ.
И она показала ему все скульптуры, одну за другой. Каждая изображала беременную женщину. Живот у первой был едва заметен. А другая, казалось, вот-вот разродится двойней.
Больше всего Тино поразил спектр эмоций, который несли в себе работы Фейт. Одна женщина, судя по всему, была на грани отчаяния. Вторая светилась от счастья. Рядом с третьей стояли муж и сын. Оба с нежностью прижимали руки к ее животу.
Тино дольше всего рассматривал эту скульптуру. А потом кивнул на женщину, которая, казалось, была на грани гибели.
— Так ты сейчас себя чувствуешь?
— Иногда.
Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку, пытаясь передать Фейт часть своей уверенности.
— Ты не потеряешь этого ребенка.
— Мне необходимо в это поверить, иначе я сойду с ума.
— Тебе все еще страшно. — Тино гладил ее по спине, наслаждаясь ее близостью.
