нас?
Личико Эллен, обрамленное иссиня-черными волосами, чем-то неуловимо напоминало кошачью мордочку. Эллен покраснела:
– Думаешь, мы уже добрались до последней главы?
– Думаю, да. А может, это только начало? Стараясь ничем не выдать своей радости, Эллен склонилась над кроватью, старательно поправляя просты ню.
– Как ты себя чувствуешь? Натаниель радостно потер руки:
– Прекрасно!
Эллен радостно улыбнулась:
– Я спрашиваю про твои обмороженные ноги и рану на руке. Она просто ужасна. Знаешь, сколько на тебя ушло пенициллина?!
– Во сне?
– Угу. Тебе постоянно делали инъекции. Врач допытывался, что за гадость попала тебе в рану. Ни одно насекомое не могло занести в рану такую ужасную заразу, говорил он. А что мы могли ему сказать?
Натаниель оглядел свою перевязанную руку. Без всякого сомнения инфекция попала именно в рану на руке. Знаешь, я уверен, Тан-гиль наносил мне смертельные удары. И ему бы наверняка удалось умертвить меня. Мне помогла большая сила сопротивления, что я получил в наследство и в подарок. Да еще помогли Черные Ангелы. Ну и, наверно, пенициллин. Ведь и мы, люди, иногда совершаем чудеса.
– Мама ушла надолго? – он задержал ее руку в своей.
– Думаю, несколько часов.
– Эллен, я больше не могу и не хочу ждать. Раньше мы не могли прикоснуться друг к другу.
– А сейчас можем? Считаешь, все опасности позади?
– Обними меня. А там посмотрим, упадет ли небо на землю.
– Но ведь ты еще так плох. И твоя рана…
– Рана-то у меня на руке! В данном случае можно обойтись и без руки.
Она оценивающе посмотрела на него; в глазах девушки плясали бесенята.
Наклонившись, прижалась к щеке юноши.
Небо осталось на месте. Но оба они здорово оробели.
Натаниель внимательно посмотрел на нее, ища в ее глазах ответ. Крепко обнимая девушку, поцеловал. Поцелуй продолжался так долго, что оторвавшись наконец от Натаниеля, девушка долго ловила ртом воздух.
– Натаниель, может быть нам лучше подождать? Мне кажется, что твоя рана и большая доза пенициллина… могут оказать… ну, не дать…
– Что за глупости! Хочешь проверить?
Она непроизвольно отодвинулась. Натаниель испугался.
– Эллен, ты меня неправильно поняла! Я вовсе не такой! Я просто подумал, что нам с тобой нечего таить друг от друга, что мы можем вести себя естественно. Прости, если я сделал что-нибудь не так!
Эллен оттаяла:
– Прощения просить надо мне, а не тебе. Девушка снова присела на край кровати:
– Конечно, мы должны вести себя естественно. Проблема только в том, что я иначе воспитана.
– Я все понимаю. Но ты же знаешь, что можешь довериться мне. Давай пока забудем про все остальное человечество. То, о чем мы говорим, касается только нас, и никого другого. Я прошу тебя позволить мне вести себя открыто. Раскрыть тебе самые сокровенные мысли. Знать, что ты правильно поймешь и обрадуешься.
– Это прекрасно, – слегка дрожащим голосом отвечала Эллен.
Здоровой рукой Натаниель начал потихоньку расстегивать на девушке блузку. Она прилегла на кровать рядом с ним, помогала ему дрожащими руками и прерывисто дыша. Наконец она взяла его руку и направила ее в нужное место.
Они не произнесли не слова. В комнате было слышно только сдерживаемое прерывистое дыхание. Девушка никак не могла совладать с пуговицами на пижаме. Ей почему-то не хотелось рассказывать о том, что она не раз помогала Кристе снимать пижамную куртку. Но только куртку! Ее чистота противилась остальному.
И тем не менее она все же разглядела и рану на груди, и поджарый живот, и курчавую полоску волос, тянущуюся от пупка вниз… Тогда она отворачивалась.
Но в этот раз все было по-другому. Сначала ей приходилось принуждать себя… Рука ее нежно гладила курчавые волосы, остановилась у пупка и… тут Эллен отдернула руку.
Натаниель склонился над девушкой и нежно поцеловал, здоровой рукой стягивая с нее джинсы. Эллен старалась облегчить эту непростую задачу. Когда на ней, наконец, не осталось ничего, она слегка поежилась. Скорее от удовольствия. И, конечно же, от нетерпения!
Натаниель прошептал тихо, неуверенно:
– Эллен, выходи за меня замуж!
Она улыбнулась. Натаниель остался верен себе, решив сначала сделать из нее праведную женщину. Во всяком случае попытаться.
Однако юношей владели не только рыцарские чувства:
– Знаешь… – рука его нежно гладила тело девушки. – Я ведь на самом деле ничто. Пустое место.
– Ты?
– То есть я хотел сказать что на меня, в общем-то, не надо делать ставку. С точки зрения разума и холодного рассудка. Да, я получил университетское образование, я этнолог и все такое прочее. Но все эти годы я думал только об одном: как освободить мир от Тенгеля Злого. Я был Избранным. И только этим я и жил.
Теперь все кончилось. И в душе пусто-пусто. Я, видно, ни на что больше не гожусь. Я как солдаты, вернувшиеся с войны. Они, знаешь, тоже потом никак не могут приспособиться к мирному времени. Они научены только воевать. Только на войне они чувствовали себя нужными. Мир заставляет их чувствовать себя никому не нужными, лишними.
– Ты по своей натуре не воин. Нет, прости, я понимаю, о чем ты. У Людей Льда есть некоторые сбережения, и мы уже говорили с главой рода. Нам дадут денег на обустройство, пока мы не найдем работу. И, по-моему, ты это вполне заслужил.
Натаниель задумался:
– Я мог бы поговорить с Андре… Черт, звонят! Кто-то пожаловал. Что будем делать?
– Я не могу уйти, – быстро прошептала Эллен.
– Я тоже. Будем сидеть тихо как мыши. Юноша приподнялся и выглянул в окно:
– Это скупщик антиквариата. Они вечно норовят все скупить по дешевке, а потом продать втридорога. Вон его грузовик, до отказа забит разным скарбом.
– Неужели на них нет никакого закона, – пробормотала Эллен. – Ведь потом многие спохватываются, что не осталось никаких фамильных вещей. А жалкие гроши, вырученные за них, очень скоро кончаются. И люди остаются ни с чем.
– Думаю, такой закон скоро издадут, – отстранение заметил Натаниель. – Неизвестно однако, пойдет ли он на пользу. Любые законы можно нарушить.
– Господи, ну чего он там раззвонился.
– Похоже, ушел. Отлично.
Натаниель скользнул в постель и они продолжили прерванное занятие.
– Эллен, ты не заметила, что мы своей болтовней вечно все портим.
– Знаю. Теперь это в прошлом. Раньше мы не могли прикасаться друг к другу.
– Все верно. Тогда кончаем болтать. Но… ты еще не ответила на мой вопрос: выйдешь за меня замуж?
– Да, с удовольствием, – серьезно отвечала девушка. – Мне ужасно хочется быть твоей женой. Больше всего на свете!
Стало тихо. Слышался только скрип кровати и негромкий смех.
Натаниель оказался прав. Пенициллин
