мать-перемать — вот, вот и… Вспыхнет!
И, тогда выждав немного время, прибегут наши ребята. Осталось нам с Лизаветой продержаться чуть-чуть.
* * *
Оба альфа-самца на сцене, не решаются на активные действия — понимая опасность противостоящего противника. Они буровят друг друга взглядами, топчутся с места на место — как бы примериваясь для нанесения удара и переругиваются.
Однако я вскоре понимаю — всё это дешёвые понты!
Противники равные и, вот-вот — попугав друг друга и соблюдя внешние «приличия» — положенные им по их статусу среди братвы, начнут искать какой-то устраивающий обоих компромисс. Наиболее вероятный из них — Лизу изнасилуют по очереди, а меня… Возможно, просто разденут и отпустят на все четыре стороны без надругательства над личностью — отвесив лишь пару хороших затрещин «для порядка».
В «сценарии» такого не было — приходится создавать новый, импровизируя на ходу. Шепчу Лизе:
— Твой одиночный выход, девочка: раззадорь и страви этих бубуинов… Ну⁈ Обвини их в трусости!
И, Елизавета не подкачала:
— Да, никак вы оба сцыте!
Она, как королева на рыцарском турнире, улыбаясь выходит меж двумя «бойцами» и сделав ловкий пирует — от которого, юбочка приподнявшись колокольчиком, обнажила на миг её белые округлые коленки, бросила меж ними носовой платок:
— Победитель получит всё!
Это, как спусковой крючок у стартового пистолета нажали: оба «претендента» на её «всё» — бросились вперёд с неистовостью двух козлов на «брачном» поединке, позабыв про всякое благоразумие.
В отличии от «киношных», реальные драки не зрелищны!
Через мгновенье, они отпрыгнули назад: у Колчака окровенился правый бок и он злобно скалясь, отступил назад под прикрытие шнырей. Оставшийся на месте Большой пострадал меньше: у него повисла плетью левая рука — но правая крепко сжимала тесак.
— Да, что на них смотреть, ё?!. Ху…ячь!!!
Меж тем внизу, наконец, одна толпа хулиганов кинулась на другую и начался всеобщий «замес».
— БЕЙ ИХ, НАХ!!!
— МАТЬ, ПЕРЕМАТЬ…!!!
— На, заполучи!
— Ах, ты ж…!
— Наших бьют!
Часть «шестёрок» со сцены, не удержавшись от искушения, спрыгнула на помощь каждый своим.
Победитель «турнира» — Иван Большой, попытался подойти и схватить за руку свой живой «приз»:
— Как кличут тебя, маруха?
Та, ловко отскочив — подводя его спиной ко мне, отвечает с холодностью Снежной королевы:
— Тебе не один хрен, бычара? Ты не в моём вкусе — пошёл вон!
— Ты ж обещала! — взревел тот.
Я очутился за спиной Большого:
— Джентльмен не привык к женскому коварству…?
Вынутым из-за пазухи «роялистым» титановым ломиком, ловко выбиваю у него из руки нож:
— … Джентльмену придётся привыкать!
Конечно, если по уму — надо было оприходовать Большого ударом по затылку… Однако, не поднялась в тот момент рука — смалодушничал, каюсь! Бить человека сзади по голове, или ножом в спину — не мой «конек».
Тут же, чуть не поплатился за своё идиотское — неуместное в этом случае «благородство».
Громила ловко развернулся с молниеносностью атакующего мангуста и, я оказался с ним лицо к лицу… Следующий удар ломиком им был отбит правой рукой без всякого видимого ущерба.
— СЕРАФИМ!!!
Удар ногой в бок, нанесённый ему сзади Лизой, лишь на долю мгновения отвлек Большого и позволил мне успеть увернуться от нанесённого почти без замаха ответного удара кулаком, упав на пол и перекатившись в сторону. Поднимаюсь на колени — он уже почти навис глыбой надо мной: в его глазах — СМЕРТЬ!!! Удар по коленке не задался — тот опережающим ударом им же под запястье, выбил ломик из моих рук…
Вскакиваю на ноги и, ничего другого не остаётся — как вступить в ближний бой. Мой никогда не подводящий коронный удар: резким тычком — бью в подбородок тыльным основанием ладони.
Бесполезно!
Другой бы на жоп…пу сел, а у этого лишь голова назад откинулась. Хватает меня за шиворот и, рыча тащит на себя — не обращая внимания на с визгом молотящую его сзади руками и ногами, Лизу. Удар ноги балерины — сродни удару тем же ломом, а этому бугаю хоть бы хны!
Пытаюсь бить головой в лицо, но промахиваюсь и как бы припадаю к широкой — как врата ада, груди… Изгиб локтя, потным кольцом питона охватывает мне шею. В глазах темнеет, позвонки трещат:
ВСЁ!!!
«И чё, дуРРРак, „браунинг“ на толковище не взял…?».
Кажется, это последняя в этой жизни моя умная мысля — пришедшая апосля.
Вдруг, как через подушку, слышащийся визг Лизы — перебивает злобное:
— Уйди, шалава!
Глухой удар, брызги горячей крови в лицо и, Большой закатив бычьи глаза — с грохотом «шкафа» валится на доски сцены, потянув меня за собой. Вырвавшись из враз обмякших рук, откатываюсь в сторону и тяжело дыша соскакиваю на ноги… Вижу, вернувшийся на «ристалище» Колчак, машется с шестёрками поверженного соперника, в то время как его подручные пытаются поймать Елизавету.
Те, явно растеряны: Лиза, как занимающаяся когда-то балетом — умеет высоко задирать ноги и не стесняется это проделывать перед парнями — целя по их самым уязвимым местам. К тому же, те боятся нанести ей какой-либо физический ущерб — опасаясь неудовольствия главаря:
— Колчак! Она по яйцам копытами бьёт — на кой ляд тебе такая бешенная лярва нужна⁈ Давай её зарежем!
— Валите «на глухую» — это мусорская подстава!
Что-то вообще, всё пошло не по сценарию!
Выхватываю оба маховичка из карманов и метаю в них, заорав-заревев изо всех сил сигнал к всеобщему выступлению:
— ВАСЯ ПУПКИН — ФОРЕВЕР!!!
В того, что «с яйцами» — хорошо попал:
— Ох, ё… — схватившись ещё и за бочину, тот кулем оседает на землю.
Другой уклоняется от метательного оружия, но ловит удар лизиного кроссовка в челюсть и мирно укладывается рядом… Надеюсь надолго.
Спустя какое-то время слышу ответное, чуть отдалённое:
— УЛЬЯНОВСК!!! БЕЙ ГОРОДСКИХ!!! УРА!!!
Это — наши ребята идут на помощь!
Третий шнырь, таки изловчается поймать Лизу за ногу и резко дёрнув, повалить девушку — сам наваливаясь сверху.
— Ой, больно — нога! Серафим!
Пытаясь удержать её извивающуюся левой рукой, колчаковский шнырь замахивается правой с самодельным кастетом…
Вмиг, оказываюсь рядом: тот, лишь успевает вскинуть на меня голову с закрывающую глаза чёлкой — чтоб тут же словить мордой удар всей подошвой моего берца. Хруст переносицы, фонтан брызг крови на почти новую лизину «пролетарку».
С почти неуправляемой неистовой злостью пинаю его в морду… Ещё раз, ещё и
