Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 241
«Женщины не идут дальше отдельного случая», – сказал мне как-то один писатель. Это довольно точное замечание. Они так зачарованы полученной возможностью исследовать этот мир, что довольствуются лишь описанием его деталей, не стремясь понять сам его смысл. Что у них получается очень хорошо, так это наблюдение за непосредственно данной реальностью. Из них получаются прекрасные репортеры: ведь ни одному журналисту-мужчине не удалось превзойти Андре Виоллис, автора блистательных репортажей об Индокитае и Индии. Они умеют описывать атмосферу и людей, замечают оттенки их взаимоотношений, приоткрывают нам тайные движения их сердец. Уилла Кэсер, Эдит Уортон, Дороти Паркер, Кэтрин Мэнсфилд глубоко и тонко описывали людей, среду, в которой они живут, цивилизации. Но им редко удается создать мужской персонаж, такой же убедительный, как Хитклифф, поскольку в мужчине они видят прежде всего самца. Они нередко с успехом описывают свою внутреннюю жизнь, опыт, свой мир. Они тонко чувствуют скрытую субстанцию вещей, их очаровывает неповторимость их собственных ощущений; используя яркие выражения и осязаемые образы, они показывают нам свой непосредственный опыт. Их словарь обычно бывает богаче, чем синтаксис, поскольку их больше интересуют сами вещи, нежели связи между ними. Не стремясь к абстрактной элегантности стиля, они берут за живое тем, что бьют на чувства. Одной из тем, которую они разрабатывают с наибольшей любовью, является природа. Для девушки или для женщины, которая не отреклась от себя полностью, природа означает то же самое, что означает для мужчины женщина: это и она сама, и ее отрицание, это и ее царство, и место изгнания, это все – в облике другого. Рассказывая о землях и огородах, писательницы открывают нам свой самый сокровенный опыт, самые близкие их сердцу мечты. При этом для многих из них вся природа с ее загадочными превращениями заключается в цветочных горшках, вазах и грядках. Кто-то из них, например Колетт или Кэтрин Мэнсфилд, хоть и не заключает растения и животных в ограниченное пространство, все же стремится опутать их узами своей навязчивой любви. Очень редко встречаются писательницы, воспринимающие природу как свободную, не зависящую от человека стихию, пытающиеся разгадать ее особое значение, самозабвенно слиться с этой другой сущностью. Но на этот путь, открытый Руссо, отважились вступить лишь Эмили Бронте, Вирджиния Вульф и отчасти Мэри Уэбб. По пальцам можно пересчитать писательниц, которым удалось одолеть данность в поисках ее сокровенного смысла. Эмили Бронте притягивала загадка смерти, В. Вульф – сама жизнь, а К. Мэнсфилд иногда – скорее изредка – задумывалась над заурядностью повседневной жизни и страдания. Ни одна женщина не написала таких произведений, как «Процесс», «Моби Дик», «Улисс» или «Семь столпов мудрости». Потому что никто из них не восставал против удела человеческого. Они всего лишь обрели возможность более или менее полно жить в его границах. Именно поэтому в их произведениях не встретишь ни отзвуков метафизических размышлений, ни черного юмора. Они не способны усомниться в данностях этого мира, увидеть его противоречия, задуматься над ними, и все потому, что принимают его всерьез. Впрочем, не будем забывать, что о большинстве мужчин можно сказать то же самое: женщина кажется посредственной лишь тогда, когда ее сравнивают с теми редкими художниками, к которым применимо определение «великий». И вовсе не судьба устанавливает ей свои пределы. Нетрудно понять, почему женщина не смогла – и, может быть, еще в течение долгого времени не сможет – достичь вершин творчества.
Живопись, литература, философия – это те сферы, где мир перестраивают заново на основе человеческой свободы, это сферы созидания. Для того чтобы выразить себя в них, следует прежде всего заявить о себе как о такой свободной личности. Традиционное образование и обычай ограничивают возможности женщины в мире; поэтому ей приходится вступать в жестокую схватку за свое место в нем, в схватку, в ходе которой не может быть и речи о преодолении пределов данности. Ей нужно сначала утвердить себя там в своем суверенном одиночестве, но женщине прежде всего недостает навыка, как, одолевая тоску, заброшенность и черпая силы в гордости, овладевать своей трансценденцией.
Чего мне страстно хочется, – пишет Мария Башкирцева, – так это возможности свободно гулять одной, уходить, приходить, садиться на скамейки в Тюильри и особенно в Люксембугском саду… Вот свобода, без которой нельзя сделаться художницей. Думаете вы, что всем этим можно наслаждаться, когда вас сопровождают или, когда отправляясь в Лувр, надо ждать карету, компаньонку или всю семью?.. Вот та свобода, которой мне недостает и без которой нельзя достигнуть чего-нибудь серьезного. Мысль скована вследствие этого глупого, раздражающего стеснения… И этого достаточно, чтобы крылья упали. Это одна из главнейших причин, почему между женщинами нет артисток[463].
В самом деле, для того чтобы стать творческой личностью, недостаточно приобщиться к культуре, то есть превратить разного рода зрелища и знания в часть своей жизни. Культура должна быть усвоена посредством свободного движения трансценденции. Обогащенный знаниями разум устремлен к пустым небесам, которые ему предстоит населить. Если же тысячи невидимых нитей привязывают его к земле, порыв улетучивается. Конечно, сегодня девушка может выходить одна и бродить по Тюильри, но я уже говорила о том, как враждебна к ней улица; на нее смотрят, до нее могут дотронуться. Неприятная история легко может произойти с ней и когда она бесцельно и бездумно бродит по улицам, и когда она, сев на террасе кафе, закуривает сигарету, и когда она одна идет в кино. Ее одежда и поведение должны внушать уважение; мысль об этом не дает забыть ни об окружающем мире, ни о себе самой. «Крылья падают». Томас Эдвард Лоуренс в восемнадцатилетнем возрасте отправился на велосипеде в длительное путешествие по Франции; ничего подобного девушке не разрешат, и уж совсем немыслимо, чтобы она, как это сделал Лоуренс годом позже, пешком отправилась в путь по пустынной и небезопасной стране. А ведь нельзя недооценить значение подобного опыта: именно благодаря ему индивид, в полной мере ощущающий свободу и радость познания, учится смотреть на всю землю как на свою вотчину. Не будем забывать, что женщина по природе своей лишена уроков насилия; я уже говорила о том, что ее физическая слабость склоняет ее к пассивности. Пуская в ход кулаки и одерживая победу, мальчик убеждается в том, что может постоять за себя. У девушки отсутствие подобной убежденности не компенсируется ничем: ни активными занятиями спортом, ни какими-либо приключениями, ни гордостью за одоленные препятствия. Она может жить в мире и чувствовать себя одиноко, но она никогда не встанет лицом к лицу с миром как независимая и неповторимая личность. Все способствует тому, что окружающие сковывают ее волю, распоряжаются ею, даже любовь для нее не самоутверждение, а самоотрицание. В этих условиях страдания или обездоленность нередко становится плодотворным испытанием для женщины. Испытав одиночество и научившись в борьбе с природой, смертью и судьбой рассчитывать лишь на свои собственные силы, Эмили Бронте написала сильную и страстную книгу. Роза Люксембург была некрасива, у нее никогда не было соблазна культивировать самое себя, поклоняться собственному образу, превратиться в предмет, добычу, ловушку. Поэтому с молодых лет она всей душой отдалась свободе и духовной жизни. Но и женщина, пережившая немало испытаний, редко без оглядки вступает в мучительную схватку с окружающим миром, так как из-за отягощающих ее жизнь ограничений и обычаев она не может почувствовать себя ответственной за него. В этом заключается глубинная причина ее посредственности.
Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 241
